Не злите ведьму. Новая сказка. Елена Паленова

Из-за тебя в доме сырость, жабы и насекомые, а у нас ребёнок маленький. Сочувствую твоей беде, но и меня тоже пойми, пожалуйста.

      – Домовой сказал, что ты добрая, – проныл Степан, так и не повернувшись ко мне своей мордой. Точнее, это было лицо, но настолько лягушачье, что лицом его назвать язык не поворачивался.

      – Доброте тоже предел есть, – ответила я. – Если бы мы к тебе в болото жить припёрлись, ты бы безмерно счастлив был?

      – Да уйду я, уйду, – обиженно проворчал он. – Думал, что ты другая, а ты такая же, как все.

      – Кто это «все»? – начала я раздражаться.

      – Ведьмы, – квакнул болотник в ответ.

      Тоже мне, царевич-лягушка нашёлся. Ещё и обижается.

      – И чем же тебе ведьмы не угодили? – спросила я, но ответ получить не успела.

      – Эль, у тебя там нормально всё? – донёсся с другого конца подвала голос Власова.

      – Лучше не бывает, – не без сарказма ответила я.

      – К тебе тут гости приехали, – сообщил он.

      Я подумала, что речь идёт о Серёжке и Женьке – они крёстные Владика и единственные, кто знает наш новый адрес. И Власов сказал «приехали» – значит, это не соседка.

      – Сейчас иду, – пообещала мужу и снова обратила свой взор на склизкого квартиранта. – А с тобой мы позже договорим, если, конечно, у тебя не хватит совести убраться отсюда добровольно.

      Да, я пообещала, что выгонять его не буду, но речь шла о колдовских способах изгнания. Нам в подвале такие жильцы не нужны. Степан несчастный, его жалко, да, но не открывать же из-за этого приют для нежити.

      А в гостиной меня ждал очередной сюрприз – в мягком кресле с удобством расположился не Сергей, как я предполагала, а совершенно другой человек. Вовка. Мой старший брат.

      – Привет, сестрёнка! – одарил он меня лучезарной улыбкой и вскочил даже, чтобы обнять.

      – Привет, братик, – сдавленно отозвалась я, поскольку братские объятия оказались уж очень сильными. – Ты меня сейчас задушишь.

      – Прости, я просто очень рад тебя видеть, – извинился он, придавил меня ещё раз и только после этого отпустил.

      Ага, рад он. С чего бы это, интересно? За последние десять лет мы ни разу даже не созвонились, поскольку моё поступление в институт родственники сочли бегством от семейных обязанностей. И позже даже мама по телефону разговаривала со мной так, будто я её чем-то смертельно обидела. А с братом и я общаться не хотела, и он особого желания обмениваться любезностями не проявлял.

      Вовка – любимый маменькин сынок, у которого всегда какие-то проблемы, и которому все что-то должны. Ему почти восемь лет было, когда я родилась. Сам факт моего появления на свет стал для Вовочки сокрушительным ударом – теперь ведь родительскую любовь с какой-то малявкой делить придётся. Он всегда меня обижал. Возможно, именно он повлиял на отношение ко мне родителей – его любили, а я была изгоем. Ну или этому моя врождённая душевная пустота поспособствовала, не знаю. Так или иначе, но мы с братом друг друга не то что недолюбливали – фактически