Огненная река. Питер Хеллер

вытащили складные удочки из четырех частей из специальных тубусов, развязали ленты, которыми они были связаны, и развернули мягкие тканевые чехлы. Они выдвинули тонкие секции. У Джека был Сейдж (в зеленом чехле), у Винна – Уинстон (в красном). Винн потер стык каждой заостренной секции о кончик носа, чтобы немного смазать их, прежде чем вставлять в пазы – трюк, которому научила его мать, не позволявший секциям слипаться, когда их раздвигаешь. Они с Джеком плотно скрепили части удилищ, вставили катушки в седла и примотали пропускные кольца. Продели в кольца леску и проверили поводки.

      Тубусы оставили в каноэ, и Джек, удерживая конец поводка за пробковую ручку, наматывал провисшую леску до тех пор, пока она не натянулась на удилище. Он начал подниматься вдоль берега. Ручей протекал через верхний отрезок пляжа. Как и тот, что пересекал место их предыдущей стоянки, этот был медленным и окрашенным в густой чайный цвет от переизбытка торфа и танина. Осторожно приблизившись к воде, они заметили метнувшиеся в стороны тени. Палии. Что ж, отлично.

      Рыбалка началась. Джек ловил на ручейника, обвязанного темной лосиной шерстью – ему казалось, сейчас не имело особого значения, что закидывать в воду, и прижал щипцами бородку крючка. Без нее было легче потерять рыбу, которой им вообще-то предстояло ужинать, но он все равно это сделал. Он продвинулся вверх по течению на двадцать ярдов, остановился у подножий первых больших деревьев и окунулся в сладкий еловый аромат. Он принялся забрасывать приманку в тихую заводь. Бассейн был затенен порослью тонкой темной травы, она, будто волосы, волнами стелилась по песчаному дну. Джек делал длинные забросы в глубокую тень, подсекал леску, и как только мушка коснулась воды в третий раз, рыба клюнула. Кончик удилища сильно изогнулся и заходил ходуном, а Джек громко рассмеялся, когда подтащил добычу к себе и увидел, что та была не больше его ладони. Несколько унций весьма грозного бойца. Он слегка подержал крохотную рыбку в неглубокой чайной воде у своих ног и восхитился замысловатыми морщинистыми зелеными узорами на ее макушке, вновь задаваясь вопросом, как естественный отбор мог такое начертать. Он легко снял маленький крючок. Форель дико дернулась в его руке и вырвалась на свободу. «Давай, иди!» – прошептал он. Посмотрел, как маленькая торпеда теряется в тени травы. Он почти всегда отпускал первую рыбу из дневного улова. Своего рода дань уважения.

      Винн вброд дошел до мелководья в устье ручья. Река, не так давно покинувшая озеро, вымывала из берегов много ила и была слишком мутной для ловли рыбы нахлыстом, а вот ручей оставался чистым и темным. Только в этих боковых ручьях и стоило закидывать удочки. Он выбрал крошечную мушку-парашют, коротким броском отправил ее на середину едва ползущего ручья и мгновенно почувствовал отклик. Резкая подсечка подбросила крошечную ручьевую форель в воздух. Она была ненамного крупнее пескаря. Рыбка приземлилась в воду у его ног, он поднял ее, осторожно обхватил ладонью, извинился и вытащил крючок, тогда она встряхнулась, словно очнувшись