Белая башня. Карина Демина

вот тварь он нашел довольно быстро.

      Она и не пряталась.

      Поляна.

      Пара ведьминых кругов, из тех, что появляются из-под земли сами собой. Нынешние сложены из темных, словно обугленных камней.

      Ирграм остановился на границе.

      Нет, препятствия он не ощущал. Скорее интересно было. Как-то встречались ему размышления на тему вот, что камней, что кругов. Мол, природное явление, любопытное, но не более того.

      Смысла не имеет.

      Силы тоже.

      Впрочем, тот, кто писал это, явно ошибся. Сила здесь была. Сила исходила из земли, поднимаясь по камням, которые, как Ирграм теперь видел и чуял, не являлись камнями.

      Чем?

      Чем-то, что продолжалось вглубь, в землю.

      И тянуло из нее тьму. А из нее уже выплетало… туман? Силу? Ту тварь, что устроилась в центре кругов? Она была велика, пожалуй, больше Ирграма, и занимала все внутреннее пространство. Она явно существовала, пусть даже форма существования ей была непривычною.

      Туман?

      Нет, уже не туман. Нечто более плотное. Будто пузырь водяной, заключенный в тонкую оболочку, на поверхности которой то и дело появляются белые пятна. И тогда поверхность эта разрывается, выпуская сизую нить тумана.

      Одну.

      Другую.

      Третью.

      Нити поднимаются, чтобы уже вверху согнуться под собственной тяжестью и перевалиться за границу всех трех кругов, расползаясь туманом.

      Что за…

      Ирграм смотрел на тварь. Тварь… видела? Нет, глаз или того, что могло заменить ей глаза, Ирграм не обнаружил. Скорее уж при её появлении вся туша твари пошла мелкой рябью, а белых пятен-оконец открылось больше.

      И еще больше.

      И этот туман уже не извергался вовне, напротив, те жгуты, которые тварь перекинула наружу, стали собираться один за другим. И туман с ними.

      Тварь беспокоилась?

      Она стала плотнее. И силы в ней прибавилось. А еще Ирграм ощутил… раздражение?

      Недовольство?

      Недоумение.

      Она, кем бы ни была, не встречала пока подобных Ирграму. Впрочем, то же он мог сказать и о себе. Поверхность твари надулась пузырем. И опала. И сама она начала сжиматься, скатываться уродливым белесым шаром.

      – Ты кто? – спросил Ирграм.

      Тишина.

      …дай…

      До него донеслось эхо чужой мысли. И тончайший жгут поднялся из земли, потянулся, требуя:

      – Дай, дай, дай…

      – Обойдешься, – Ирграм сделал шаг назад.

      Над шаром взметнулось с полсотни белесых щупалец, и пара самых толстых скользнули за пределы круга.

      – Дай, дай, дай! – теперь эта чужая мысль, усиленная до крайности, стучала в голову, требуя подчиниться.

      – Чего тебе дать-то? – Ирграм сделал еще один шаг назад.

      Осторожный.

      – Дай! – взвыло с трех сторон. А к Ирграму устремились тонкие плети тумана. Они ползли по земле, стесывая о нее белесые чешуйки.

      И прикосновение липкое Ирграм ощутил всей кожей.

      – Дай, дай, дай…

      Вой подхватили твари там,