Из бездны Океана…. Антон Болдаков

на борт со скоростью белок.

      Дуб первым понял, что что-то не так. Вахтенные стояли на палубе, отвернувшись от прибывших и не шевелясь. Они словно всматривались в водяной горизонт, ища там что-то непонятно.

      – Старпом! – заорал Гадес потеряв терпение. – В чём дело?! Уходим отсюда!!! Что случилось?!

      Вахтенные повернулись к команде.

      Лиц у всех были кроваво красные, а изо ртов у них торчали огромные клыки, делая их похожими на маски японских демонов – они.

      – Господи ты боже мой… – прошептал Дуб, чувствуя, что его сердце вот-вот проломит грудную клетку и выскочит из тела…

      Внезапно все исчезли. Все. Дуб остался один-одинёшенек на палубе фрегата, залитого солнечными лучами.

      А затем… Затем за спиной моряка плеснула вода и над палубой повисла ужасно воняющая рыбным смрадом и гниющей плотью, тень, что заслонила собой солнце. Вонь не просто усилилась – она заменила собой весь воздух, пропитав его нестерпимым смрадом.

      Внутренний инстинкт подсказывал Дубу – что смотреть назад нельзя. Не стоит. Однако захвативший его тело леденящий ужас был сильнее. Что-то властное ухватило его рассудок склизлым, ледяным щупальцем, подобным телу громадного червя. Сопротивляться емупросто было невозможно…

      Дуб повернулся и посмотрел…

      …Придя в себя, Дуб понял, что он валяется на здоровенном обломке обшивки фрегата – он сразу узнал, откуда этот обломок, поскольку не раз и не два драил борта фрегата от ракушек и червей-точильщиков. Так же Дуб ощутил себя очень плохо. Настолько плохо, что не сразу понял, что его рука прибита – в прямом смысле слова, к обломку, сломанной шпагой. Причём – шпагой капитана Гадеса, которую на фрегате знали абсолютно все.

      Голова моряка жутко кружилось, все перед глазами расплывалось и жутко тошнило. Пробитая рука дико болела, но Дуб сумел кое-как оглядеться по сторонам.

      От парового английского фрегата не осталось ничего, если не считать нескольких качающихся на волнах обломков. Вода была мутного очень подозрительного оттенка – словно пропитанная кровью. Кроме самого Дуба никого не было видно – паровой фрегат и команда английских моряков канули без следа в морской бездне. Ибо когда вода очистилась, то на дне Дуб не увидел ни следа от своего корабля и его экипажа…

      Не сразу, но до Дуба дошло, что его спас только обломок сабли, что пробил его руку и застрял в дереве – что бы, ни потопило фрегат, оно просто не заметило прибитого к куску дерева моряка и не тронуло его. Распластавшись на куске обшивки, Дуб хрипло задышал и закашлялся, пытаясь понять, как он сейчас будет выбираться из этой ситуации – один, раненный, на территории страны, которая враждебна к нему…

      ***

      – Тогда меня спасли «падальщики» – пираты и грабители, что часто следовали за наши судами, дабы подобрать оставшиеся от боёв кусочки – раненных для продажи в рабство, например. Мне повезло, мой рассказ, язви этих поганых акульих прихвостней, ужаснул, и они сразу мне поверили. Более