Агрессор. Наталья Соболевская

засучи!

      Ага, ещё чего. Не буду я ничего показывать и унижаться.

      – Не хочу, – скрестила на груди руки, чтобы он сам не задрал.

      – Выбирай. Либо ты это сделаешь добровольно, либо я тебя заставлю.

      – Интересно мне как? – усмехнулась я и уже в следующую секунду самым возмутительным образом, была поднята на ноги, Громов вытянул мне руку и до плеча отодвинул ткань комбинезона.

      – На другой, так понимаю, тоже живого места нет, – рявкнул мужчина и принялся левую руку осматривать.

      – Охренел. Больно вообще-то.

      В действительности Глеб хоть и творил с моим телом, что хотел, но был предельно осторожен, даже капли физической боли не причинил, а протестовала из-за стыда. Жертва насилия, которая смолчала и не пошла искать справедливости, не только жалкая, но и оскорбительная роль.

      Закончив с осмотром, Громов на несколько шагов отошёл от стола, где-то минуту я наблюдала за его напряжённой спиной, а потом он обернулся и тихим, но леденящим душу голосом, спросил:

      – Кто это сделал?

      – Никто. Упала, ушиблась.

      – Упала на чьи-то две пятерни?! – я даже вздрогнула, как рявкнул Громов. – Хватит врать. Лиза, у тебя на коже отчётливо видны пальцы.

      Ничего не понимаю, Глеба, словно подменили. Ровно до этой секунды, я от него и крошки эмоций не видела, а сейчас, как сорвался с цепи. Ноздри вон как раздулись, губы исчезли, глаза злобой сверкают, того и гляди, разорвёт, агрессивный адский пёс.

      – Глеб, отстань, а? – сбавив тон, чтобы и дальше не накалять обстановку, не потребовала, а именно попросила я. – Мы чужие люди, не лезь в мою жизнь.

      Пара размашистых шагов и кипящий гневом мужчина вновь совсем близко, даже руку вытягивать не требуется, чтобы до него дотронуться.

      – Это Заморыш тебя так на прощание приласкал?

      Бьюсь об заклад, Громову даже не пришлось игнорировать просьбу, не совать в мои дела нос, он до такой степени сейчас не в себе, что попросту её не услышал.

      – Заморыш – это вообще кто? – не поняла, о ком идёт речь.

      – Женишок твой недоделанный.

      – Никита?! Нет. Он тут совсем ни при чём.

      – Кто тогда?

      – Сказала уже, не буду я перед тобой объясняться, – заявила и тут же взвизгнула, потому как мужчина, схватив за плечи, тряханул так, что голова только каким-то чудом от туловища не отвалилась. – Из ума выжил!

      – По-хорошему или по-плохому, но я в любом случае узнаю, кто это был. И имей в виду, сейчас было ещё по-хорошему.

      Смотрю на Глеба и понимаю, у него же от ярости разве что только пена изо рта не идёт, и он ни капли не шутит, ведь действительно в буквальном смысле вытрясет из меня имя.

      – Это был Астахов, только не Никита, а Пётр Тимофеевич – его отец.

      Мужчина, прикрыв глаза, глубоко вздохнул, выдохнул и задал новый вопрос:

      – Ты же беспроблемно от Заморыша отказалась, чего он ещё хотел?

      – Чтобы спала с ним ради ролей.

       Глеб, глядя куда-то в ноги, несколько раз отрывисто и нервно кивнул.

      – Ясно.