Волнение. Кровь на снегу. М.М. Дрив

что цветом точная копия его несобранных волос, ниспадающих ниже плеч. Его редко можно застать собранным, его волосы ещё реже, но может он так только и умеет жить. В своей атмосфере.

      Свою вечную неорганизованность он компенсирует странным инсайтом. Кажется, он является для него не просто событием, а одним из образов мышления. Бессознательная деятельность мозга и неожиданное озарение выбивает из задумчивого сведения тонких бровей, прищура светло-карих глаз, поглаживания острого подбородка овального лица. И может это просто внешний вид, но как же часто он задумчив! И всегда себе на уме… Хорошо, что хоть всегда можно найти у него ответы. И почти по этой причине мы все к нему и направляемся в случаях беды.

      – О! Привет! – наконец-то отложив гитару, замечает нас Дин, и короткие пухлые губы тянутся в две тонкие линии, пока он активно машет нам рукой.

      – Добрый вечер, – отвечает Ник, протягивая руку для пожатия, на что получает быстрейшую реакцию тут же подскочившего на ноги друга.

      – Да какой там вечер, ночь уже, – устало произносит Джо, повторяя движения Николая по приветствию, и в той же манере получающий пожатие.

      – А вот и ты, Мэт! – подбегает ко мне Дин, приобнимая за плечо. – Слышал я уже, что там стряслось. Садитесь все, у меня уже есть для вас новости.

      – Ты странно радостный для того, кто знает, с чем мы пришли, – смотрю ему прямо в глаза, слегка приподнимая голову, пока он, отходя от меня, отбрасывает волосы от лица. – И привет, я не поздоровался.

      – Привет-привет, новости неплохие, так что и волноваться нечего, – его выражение лица – хорошая перемена в моих тёмных мыслях. От его слов сразу спокойнее, и вот что, если контратенор и бывает раздражающим, то это точно не про Дина.

      Даже если кому-то кажется, что он говорит в ускоренном режиме, то никто не может сказать, что от этого он менее понятен. Лучше бы он пел в группе: его речи литься также натурально, но нет же, он стесняется, хотя от человека, который умеет смутить кого угодно, ожидать такого не привычно.

      – Садись, дорогуша, – повторяет себя друг, слегка подталкивая меня в спину. – Ты застыл на месте, а выглядишь более уставшим, чем мы все вместе взятые. Кстати, электрокамин в такую погоду – блаженство, садись к нему спиной: будет теплее. Хоть что-то согревает в эти дни.

      Пока Дин не перестаёт свои речи-скороговорки, сопровождая каждую картинами эмоций на лице, я принимаю удобное положение на кресле, что стоит прямо у камина, перед этим повернув его слегка боком, чтобы моё лицо не засвечивал огонь. Слева Дин, напротив – Джо, обхвативший руками полностью подлокотники, по диагонали – Штефт, тонущий в единственном нашем бескаркасном кресле. Пора послушать, что ему есть сказать.

      – Расскажи, приятель, что ты узнал, – киваю слегка головой в сторону Дина, – и начинай с нашей проблемы, потом расскажешь про дела Ника.

      – Ника? Ты им не сказал? – с улыбкой поворачивается друг к Штефту. – Да ладно! Х-ха! Короче…

      – Тихо ты! Да,