Уничтожу тебя, принцесса. Ирина Ирсс

успеваю почувствовать, как его готовность защищать Дану уже задевает меня.

      – Тебе есть, что добавить, Кристина?

      Антонова точно не на моей стороне. Но слава богу, ей я всегда знаю, как ответить.

      – Ни в коем случае, – натягиваю одну из своих любимых улыбок, красноречиво показывающей, что я знаю, как победить всегда, – мне больше по душе пьеса «Коварство и любовь», я не из тех, кто будет восхищаться девушкой, незамечающей измены жениха, – тут я перевожу взгляд на Дану и говорю прямо в глаза: – Это так жалко выглядит. «Коварство и любовь» хоть и заканчивается печально, но сын президента, даже несмотря на то, что его возлюбленную очернили изменой, приходит к ней, готовый проститься с жизнью, потому что не способен жить без неё.

      Дана почему-то теряет с лица цвет, вижу, как с трудом сглатывает, но я не успеваю задуматься, когда слышится голос Арса.

      – «Мария Стюарт», – он поворачивается ко мне и говорит прямо в глаза: – Несмотря на свою красоту и многочисленное количество возлюбленных, всё равно была обезглавлена. Вот это интересная пьеса, как по мне.

      На этот раз с трудом сглатываю я. Это намёк, и снова весьма болезненный.

      Не смей терять улыбку с лица. Эта убогая не сломала тебя два года назад, сейчас уж подавно. Я не дам ей такого наслаждения увидеть, что на меня действует, как он её отчаянно защищает. Обойдётся.

      – Завистливой королевой и снова клеветой, хотя сама Мария была невиновна, а влюблённый в неё Мортимер даже был готов свергнуть королеву, лишь бы спасти любимую. Даже если она и была казнена, это всё равно сильнее, чем жалкая жизнь Амалии, так и не узнавшей, что значит, когда ради тебя совершаются подвиги, – проговариваю прямо в глаза Арса, который ни на секунду не отводит от меня взгляда, хотя мои слова и адресованы Дане.

      И даже когда я заканчиваю говорить, мы всё ещё прикованы взглядами, и я не вижу в его глазах больше ни злости, ни ненависти, это что-то другое. Более мощное, он будто хочет опровергнуть мои слова, но ему нечем.

      «Принцесса в беде, – говорит он мне, – как я могу не спасти её от злого дракона?»

      Я ненавижу тот факт, что до сих пор хочу, чтобы это не было ложью. Сейчас его глаза говорят мне, что он и сам это помнит.

      – Стоп! – внезапно взрывается в восторге Антонова. – Вот оно! Идеально!

      Мы всё же отрываемся друг от друга, чтобы посмотреть, чему так радуется учитель. Её взгляд горит, сложив между собой ладони, Лидия Сергеевна переводит его с меня на Арса.

      – Я знаю, что нам нужно! Полемика! Прямо с понедельника и начнём. Рогозина, Багиров – «Мария Стюарт»; Мусагалиева, Воронец – «Разбойники». Остальных определим на следующей недели.

      Черт…

      Кидаю украдкой взгляд на Арса, он тоже скашивает свой на меня, явно такой же недовольный перспективой вообще стоять рядом со мной. И хоть я сама не в восторге от того, что с ним снова придётся спорить, тем более, с учётом того, что я могу сама не выдержать и сболтнуть лишнего, я рада, что его «вставка» обойдётся ему лишним заданием.

      – Вы что,