Город и псы. Зеленый Дом. Марио Варгас Льоса

ответил Альберто.

      Плуто держал руки в карманах и подскакивал на месте, как профессиональные игроки перед матчем, когда разминаются.

      – Будешь тут жить? – спросил он.

      – Да. Мы сегодня переехали.

      Плуто кивнул. Подошел Тико. Мяч он нес на плече, придерживая одной рукой. Взглянул на Альберто. Они улыбнулись друг другу. Плуто сказал Тико:

      – Он переехал. Будет теперь здесь жить.

      – А, – сказал Тико.

      – Вы тут рядом живете? – спросил Альберто.

      – Тико на Диего Ферре, у проспекта, – сказал Плуто, – а я за углом, на Очаран.

      – На одного пацана больше в квартале, – сказал Тико.

      – Меня все называют Плуто. А его – Тико. И забивает он хуже, чем моя мама.

      – Папаша у тебя как, хороший человек?

      – Более или менее, – сказал Альберто, – а что?

      – Нас погнали со всей улицы, – сказал Плуто. – Мяч отбирают. Играть не дают.

      Тико начал бить мячом об землю, как в баскетболе.

      – Спускайся, – предложил Плуто, – покидаем пенальти. А когда придут остальные, сыграем матч.

      – Ладно, – сказал Альберто, – но учтите, я в футболе не очень.

      Кава нам сказал: за солдатским бараком есть куры. Бздишь, индеец, нету там никого. Сам видел, мамой клянусь. Ну, мы и пошли после ужина, в обход казарм, задворками проползли, как на полевых. Видишь? Видите? – говорил, гаденыш, – Белый курятник с пестрыми курами, чего вам еще, говнюкам, надо? Черную или рыжую будем? Рыжая потолще. Чего ждешь, лох? Сейчас ухвачу ее и крылья переломаю. Клюв ей заткни, Удав, легко сказать. Не получилось; не убегай, пернатая, цыпа-цыпа-цыпа. Она его боится, видишь, как косит, а он уже и хрен вывалил, смотрите, говорит, гаденыш. Но пальцы вправду клевала, зараза. Пошли на стадион, и завяжите ей уже клюв. А что если Кучерявый его отымеет? Лучше всего, говорил Ягуар, связать лапы и клюв замотать. А крылья? А то еще охолостит кого-нибудь крылом, как отрежет? Ты ей не нравишься, Удав. Правда, что ли, индеец, и ты тоже? Я нет, но видел своими глазами. Чем ее связывать-то? Ну вы, блин, дикари, курица, она хоть мелкая, это все равно что игра, но чтобы ламу. А что если Кучерявый его отымеет? Мы курили в уборных, в учебном корпусе, гасите курево, полуночники. Ягуар от души проталкивает, прямо старается. Ну как, Ягуар, получилось, получилось? Заткнитесь, сбиваете, сволочи, мне надо сосредоточиться. Ну хоть кончик-то? А не отыметь ли нам пухленького? – сказал Кучерявый. Кого? Да из девятого взвода, пухленький такой. Никогда его не щипал? Ух, мысль-то неплохая, но вот даст ли? Мне сказали, Ланьяс его шпарит, когда в патруле. Наконец-то. Получилось, получилось? – интересуется, гаденыш. Кто первый? Мне аж расхотелось, так вы орете. Вот нитка для клюва. Индеец, держи ее, а то улетит. Добровольцы есть? Кава держал под крыльями, Кучерявый внушал: не крути ты клювом, дура, все одно перевяжут, а я сматывал лапы. Тогда давайте жребий кинем, спички есть? Скуси головку у одной и все спички мне покажи, со мной такие номера