Солнце восемь минут назад. Анна Малышева

уехал сразу, как они разгрузили багажник и перенесли коробки в мастерскую. К своему кофе он так и не притронулся, и его лицо не покидало тревожное выражение. Прощаясь, он на миг задержал руку Александры в своей широкой горячей ладони и внушительно произнес:

      – Если что – немедленно звони!

      Она пообещала быть на связи и, стоя у окна кухни, проводила взглядом знакомый синий внедорожник, с трудом выезжавший из тесно заставленного автомобилями, плохо очищенного от снега двора. Не успела машина исчезнуть в подворотне, как в мастерской зазвонил телефон. Мобильник так и остался лежать на подушке.

      – Аристарх? – удивленно произнесла Александра, увидев имя на экране и услышав голос в трубке. Удивляться было чему – ей всегда звонила Светлана. Художница даже не помнила, что в списке контактов значился также номер самого декоратора.

      – Да, Саша, я, – сдавленно выговорил Сазонов. Его голос, обычно очень тихий, сейчас и вовсе был почти неразличим. – Тут начался ад. Скоро вернешься?

      – Сейчас как раз собираюсь, – художница нахмурилась, глядя на свертки, загромоздившие рабочий стол. – Что у вас происходит?

      – Да все разом приехали, – ответил Аристарх, и других объяснений Александре не потребовалось. Она только прикрыла глаза.

      – Кинь мне подробный адрес и, если можно, геолокацию, – попросила она. – Я вызываю такси.

      – Уже прислал, посмотри сообщения, – откликнулся Аристарх. – Сам бы с радостью за тобой приехал, но… Унизительно в таком признаваться – меня не отпустят.

      – Ладно, не принимай все эти страсти близко к сердцу, – сочувственно произнесла художница. – Теперь у тебя есть помощники, это главное.

      – Не то слово, сразу четыре помощника! – фыркнул Аристарх. – Если я не избавлюсь от сыновей, мы запорем заказ. Если избавлюсь, Света меня убьет. Ты очень здесь нужна!

      – Но я-то что могу сделать? – вздохнула Александра.

      – Ничего делать не надо, просто приезжай поскорее, – попросил Аристарх. – Ты ее как-то уравновешиваешь. Она при тебе стесняется… Словом, поскорее!

      В его тихом голосе – голосе человека, который говорит с опаской, боясь, что его подслушивают, – звучала искренняя мольба. Еще раз пообещав поторопиться и закруглив разговор, Александра задала себе вопрос, удастся ли ей держаться в стороне от семейных дрязг Сазоновых и полноценно работать? Не найдя ответа, она принялась собирать большую дорожную сумку. Холст был упакован в плотную коричневую бумагу. Не удержавшись, художница надорвала упаковку и убедилась, что старый знакомый ее не подвел. Холст, крупнозернистый, грубо сотканный, испещренный узлами, стал бы кошмаром для любого художника. Но ей требовался именно такой. «Просто чудо, что удалось найти эту дерюгу меньше чем за сутки!» Александра бережно уложила сверток в сумку. Она уже не испытывала стыда или разочарования, думая о предстоящей работе. Напротив, не терпелось заняться новым для нее делом, попробовать