Жар страсти / Overruled. Бернард Шоу

ван, обитый серебристо-серой тканью, и две фигуры в вечерних туалетах, поблескивают в неярком свете невидимого ночника. Стены, покрытые темно-зелеными обоями, кажутся почти черными. У дивана два стула, по одному с каждой стороны. Справа от джентльмена, чуть позади него, расположен камин. Напротив камина, слева от дамы, дверь. Джентльмен сидит по правую руку от дамы.

      Дама весьма миловидна, с певучим голосом и мягкими, располагающими манерами. Она молода, ей определенно меньше тридцати пяти и больше двадцати четырех. Джентльмен ненамного старше. Он также хорош собой, его изысканная прическа выдает богемного денди и едва ли не человека искусства. Очевидно, что крепко влюблен в даму и еле сдерживается, чтобы не заключить ее в объятия).

      ДАМА. Ах, мистер Ланн, прошу вас, вы несносны. (Она встает с дивана). Обещайте, что будете держаться в рамках приличий.

      ГРЕГОРИ ЛАНН. Я стараюсь изо всех сил, миссис Джуно. Просто я влюблен и безумно счастлив.

      МИССИС ДЖУНО. Точно? Обещаете?

      ГРЕГОРИ. Как скажете, так и будет. Но я влюблен без памяти. Простите, бога ради, если я что не так сказал. Главное, вернитесь и снова сядьте рядом.

      МИССИС ДЖУНО (возвращается на свое место). Вы точно уверены, что вас не одолевают неуместные желания?

      ГРЕГОРИ. Совершенно уверен. Я безумно хочу вас, только и всего. (Она тут же отодвигается). Ах, прошу вас, не бойтесь. Человек жив, только пока у него есть желания.

      МИССИС ДЖУНО. Это да, если, конечно, речь не о желании покончить с собой.

      ГРЕГОРИ. Только не теперь, когда я встретил вас.

      МИССИС ДЖУНО. В смысле?

      ГРЕГОРИ. Ах, звучит, конечно, так себе. А вы задумывались, почему добрая половина пар, оказавшихся в нашем теперешнем положении, говорят и ведут себя так неловко?

      МИССИС ДЖУНО. Думаю, они просто понимают, что уже не смогут остановиться, если дело зайдет достаточно далеко.

      ГРЕГОРИ. Все совершенно не так. Они не знают, что делать и куда деваться. Вам не понять, каково это – остаться наедине с женщиной, которая не очень-то разговорчива, да еще и не слишком привлекательна. Сама она интересно говорить не умеет, слова мужчины ей не понять. Смотреть на нее лишний раз мужчине ни к чему – он только убедится, что она не красотка. Не проходит и пяти минут, как обоим становится безумно скучно. Есть только один выход из положения, но вы его отвергаете. С красивой, остроумной, милой женщиной все совсем иначе. Просто смотреть на нее, слышать ее голос, внимать ее рассказам – это так восхитительно, что ничего другого и не требуется. Вот почему женщина, у которой, казалось бы, должна быть тысяча любовников, в лучшем случае имеет одного, в то время как у глупых и невзрачных женщин их десятки.

      МИССИС ДЖУНО. Любопытно! Я совершенно согласна, что человек, который чувствует себя в опасности, треплется как сумасшедший. Даже если на самом деле он вовсе не хочет этой опасности избежать.

      ГРЕГОРИ. Никто и никогда на самом деле не хочет избежать опасности. Опасность восхитительна. Смерть – никак нет. Мы мечемся вокруг опасности, потому что смыться вовремя – это и есть настоящее наслаждение.

      МИССИС ДЖУНО. Я не думаю, что стоит развивать эту тему. Опасность прекрасна, если удалось ее избежать. Но порой это не удается. Скажу вам совершенно откровенно, я не чувствую себя столь же уверенно, как вы, – если вы, конечно, в самом деле чувствуете себя уверенно.

      ГРЕГОРИ. И все-таки вы можете делать все, что вам заблагорассудится, и никто не пострадает, миссис Джуно. В этом заключен секрет вашего необыкновенного обаяния.

      МИССИС ДЖУНО. Простите, но я не понимаю, о чем вы.

      ГРЕГОРИ. Ну, я даже не знаю, с чего начать. Кратко, вся проблема в том, что я из тех, кого называют порядочным человеком.

      МИССИС ДЖУНО. Я тоже так думала, пока вы не начали ухаживать за мной.

      ГРЕГОРИ. Но ведь вы же не сомневались, что я влюблен в вас по уши.

      МИССИС ДЖУНО. Да, конечно, но я надеялась, что вы не станете произносит это вслух. Увы, ваша болтовня все испортила. И, потом, все равно это было безнравственно.

      ГРЕГОРИ. Ничуть. Видите ли, с тех пор, как я мог позволить себе влюбиться, прошло уже очень много лет. Я знаком с множеством очаровательных женщин, но, к сожалению, все они замужем. Я полагаю, что женщина входит в зенит уже в зрелости, но к этому моменту они все уже давно разобраны проницательными мужчинами, особенно если они хорошенькие. И, как порядочный человек, я должен держать свое восхищение при себе. Вероятно, я мог бы завоевать их дружбу и даже теплое расположение. Но мое уважение к их мужьям, к святости домашнего очага, к семейному счастью обязывают меня провести черту и не переступать ее. Безусловно, я очень ценю то, что имею. Меня окружают потрясающие женщины. Но на каждой, если мне будет позволено так выразиться, висит табличка, на которой сказано: «Посторонним вход воспрещен! Нарушители будут строго наказаны». Как же мы все ненавидим это уведомление! В каждом прекрасном саду, в каждой лощине, полной божественных первоцветов, на каждом красивом склоне мы встречаем эту проклятую надпись; и за углом всегда дежурит бдительный егерь.