Вороний народ. Марк Стэй

кончины мужа, Кенни, она взяла на себя заботы о доставке молока. В деревне Дорис очень любили. Она всегда приезжала вовремя и в любую погоду дарила жителям бодрую улыбку. Чего нельзя было сказать о Кенни, который вел себя грубо и с покупателями, и со своей семьей. Было бы жестоко заявлять, что внезапная смерть Кенни от пневмонии две зимы назад – лучшее, что случилось с Дорис, но невозможно отрицать, что с тех пор, как они похоронили его на кладбище при церкви Святой Ирины, ее походка обрела легкость.

      Их сын Герберт, прекрасно смотревшийся в военно-морской форме и лихо сдвинутой набекрень фуражке, ехал в повозке и пролистывал спортивные страницы «Дейли Миррор». Фэй вспомнила историю, о которой накануне упоминал мистер Пейн, и с новой силой налегла на педали, дабы догнать семью Финч.

      – Доброе утро, Герберт, – крикнула она, петляя за повозкой. Пустые бутылки звякали друг о друга на особо ухабистых местах.

      Парень опустил газету и улыбнулся, у него отсутствовал один зуб.

      – Фэй Брайт, собственной персоной. – Это была не совсем та беззаботная улыбка, которую он демонстрировал, отправляясь на войну прошлой осенью, но в ней все еще проглядывался бодрый настрой. Он был всего на два года старше Фэй, но выглядел совсем взрослым в своей форме. – Как поживает твой старик?

      – Да с ним все в порядке, – сказала Фэй, по инерции вставая на педали. – Значит, тебя отпустили в отпуск на берег?

      Улыбка Герберта слегка померкла.

      – Всего на пару дней. Сейчас как раз возвращаюсь. Мне нужно успеть на поезд.

      – Папа говорил, что ты вошел в состав атлантического конвоя на большом старом линкоре. Должно быть, это захватывающе.

      Улыбка Герберта осталась прежней, но он опустил взгляд.

      – Моментами.

      Фэй читала в газетах об ужасных сражениях, в которых участвовали атлантические конвои, и Герберт, вероятно, оказался в самой гуще событий. Она почувствовала, что пора сменить тему.

      – Вчера вечером у нас с мистером Пейном завязался занятный разговор, – сказала она.

      – А, да? Как там здоровяк?

      – Все тип-топ, не жалуется. Мы патрулировали улицы прошлой ночью, и он упомянул, что по пути сюда ты видел нечто странное из окна поезда.

      – О, ради… – Герберт сложил газету и повернулся к матери, управлявшей повозкой. – Мама, ты уже всем растрезвонила в этой чертовой деревне?

      Дорис изогнула шею.

      – Нечего меня обвинять. Это же ты… О, привет, Фэй.

      – Здравствуйте, миссис Финч.

      – Как твой папа?

      – Порядок, не…

      Герберт прервал любезности, огрызнувшись на мать:

      – Кому еще ты рассказала?

      – Не помню, Герберт, и я не знала, что это секретная информация.

      – Значит, всем на свете.

      – Не всем, – парировала миссис Финч, одарив Фэй дерзкой ухмылкой.

      – О, прекрасно. Мне знаком этот взгляд, мама, – произнес Герберт. – Не знают только слабослышащие и мертвецы в могилах.