Гроза. Александр Островский

проглотят. Мне уж и так, сударь, за мою болтовню достается; да не могу, люблю разговор рассыпать! Вот еще про семейную жизнь хотел я вам, сударь, рассказать; да когда-нибудь в другое время. А тоже есть, что послушать.

      Входят Феклуша и другая женщина.

      Феклуша. Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная! Да что уж говорить! В обетованной земле живете! И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростию и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлушко! За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых.

      Уходят.

      Борис. Кабановых?

      Кулигин. Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем.

      Молчание.

      Только б мне, сударь, перпету-мобиль найти!

      Борис. Что ж бы вы сделали?

      Кулигин. Как же, сударь! Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для поддержки. Работу надо дать мещанству-то. А то руки есть, а работать нечего.

      Борис. А вы надеетесь найти перпетуум-мобиле?

      Кулигин. Непременно, сударь! Вот только бы теперь на модели деньжонками раздобыться. Прощайте, сударь! (Уходит.)

      Явление четвертое

      Борис (один). Жаль его разочаровывать-то! Какой хороший человек! Мечтает себе и счастлив. А мне, видно, так и загубить свою молодость в этой трущобе. (Молчание.) Уж ведь совсем убитый хожу, а тут еще дурь в голову лезет! Ну, к чему пристало! мне ли уж нежности заводить? Загнан, забит, а тут еще сдуру-то влюбляться вздумал. Да в кого! В женщину, с которой даже и поговорить-то никогда не удастся. А все-таки нейдет она у меня из головы, хоть ты что хочешь… Вот она! Идет с мужем, ну, и свекровь с ними! Ну, не дурак ли я! Погляди из угла, да и ступай домой. (Уходит.)

      С противоположной стороны входят: Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара.

      Явление пятое

      Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара.

      Кабанова. Если ты хочешь мать послушать, так ты, как приедешь туда, сделай так, как я тебе приказывала.

      Кабанов. Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!

      Кабанова. Не очень-то нынче старших уважают.

      Варвара (про себя). Не уважишь тебя, как же!

      Кабанов. Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг.

      Кабанова. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.

      Кабанов. Я, маменька…

      Кабанова. Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А, как ты думаешь?

      Кабанов. Да когда же я, маменька, не переносил от вас?

      Кабанова. Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.

      Кабанов (вздыхая, в сторону).