Большие Надежды. Варвара Оськина

или тоски. Город просто не мог себе это позволить. Мы рождаемся и умираем по расписанию, съедаем чёткую норму ресурсов, вдыхаем нормированные дозы воздуха. Ни граммом больше, ни кубометром меньше, ни днём дольше, чем это просчитано. От жизни одного зависят жизни тысяч других. И жизнь одного не стоит жизни всех остальных. Таковы правила выживания здесь. Закон. А буква закона должна быть лишена какой-либо страсти или неизбежного сожаления.

      – И в чём проблема?

      – Мы вырождаемся, Артур. Как бы чисты ни были наши гены, искусственный мир Генетических ферм не может тягаться с естественной эволюцией. Всё, что мы там выращиваем становится только хуже. Поэтому однажды попробовали изменить это.

      – Чем вас не устраивают тогда живорождённые?

      – Они неконтролируемы. Мы же хотим поместить очищенный от ненужного гена образец в тело матери, создав иллюзию натуральности. – Канцлер махнул рукой. – Естественности, если хочешь.

      – Как я вижу, эксперимент не удался, – хмыкнул Хант, припомнив свой последний визит на Ферму, где генетические образцы ждали своего часа. Естественности и натуральности там точно не наблюдалось.

      – Не совсем, – тем временем уклончиво ответил наставник, и Артур заинтересованно поднял бровь. – Возникла проблема. Образцы не приживались. И я подозреваю, что в этом виновата Руфь Мессерер.

      – Она занималась этим? – с лёгким недоумённым смешком спросил Хант.

      – Она это придумала. Это была сплошная математика, которую Руфь Мессерер, однажды поставила под сомнение и потому была отстранена от проекта.

      – Что она сделала?

      – Это уже неважно. Мессерер мертва и больше не сможет помешать, – процедил Канцлер. – Теперь меня волнует, чтобы исследования не останавливались. А потому во избежание новых проблем, я хочу, чтобы ты лично контролировал их.

      – Но я ничего не смыслю в генетике!

      – Значит, найди того, кто сможет, – отрезал наставник. – Только убедись, что это не один из выродков Мессерер.

      Они замолчали, оба уставившись за окно, в которое начинали бить первые порывы Бури. Где-то внизу, на окраинах Города, прямо сейчас тело Руфь Мессерер растворялось в огромных чанах, чтобы стать удобрением. Смерть здесь определяла жизнь, и даже у предателей был шанс получить искупление. Вдруг, Канцлер покачал головой.

      – У меня будет к тебе ещё одна просьба…

      – Я знаю, – перебил Хант. – И мой ответ прежний. Меня полностью устраивает штатная служба… отдыха и Лина.

      – Дело не только в этом. Ты слышал, что я сказал. Это необходимая вещь хотя бы для продолжения твоего генетического потенциала. – Канцлер дотронулся до лица Ханта, поворачивая то к свету, и постучал по подбородку. Как раз там, где была ямочка. – Совершенство не знает предела. А твой исходный материал просто превосходен. Осталось найти достойную пару хромосом, а остальное – дело лаборатории…

      Канцлер собрался сказать что-то ещё, но в этот момент в дверь постучали.

      – Это твои, –