Большие Надежды. Варвара Оськина

если бы у него была такая возможность, действительно мог бы доставить много хлопот. Увы, Хант нашёл его раньше, чем феникс очередного мятежа успел опериться.

      – Да будет так, – проговорил Артур негромко.

      Священник выпрямился, пока не осознавая, что значат эти слова, а в следующий миг его голубые глаза распахнулись. Они смотрели на Ханта с таким удивлением, будто не понимали, что происходит, но проткнувший насквозь чёрный клинок был до боли реален.

      – Вы же сами сказали, святой отец, – негромко процедил Артур, – свобода стоит вашей жизни. Ну так поздравляю. Похоже, вы теперь свободны. Наслаждайтесь!

      С этими словами он резко оттолкнул от себя тело, ловко проворачивая в ране острое лезвие, и отступил. Священник же что-то булькнул, пустил горлом кровь, которая немедленно перепачкала вышитый на груди золотой знак церкви, а потом медленно осел на пол. Так же незаметно, как и обнажив его, Хант спрятал свой короткий клинок в креплениях за спиной.

      – В этом городе развелось слишком много дерзких людей, – пробормотал он и отвернулся. Как раз вовремя, чтобы одной только вскинутой вверх рукой остановить дёрнувшуюся было к нему толпу.

      Артур медленно обвёл взглядом тёмный зал, купаясь в той ненависти, которой были наполнены уставившиеся на него взгляды, и усмехнулся. Это хорошо. Это правильные чувства. Они развязывали ему руки и позволяли вершить правосудие, как покажется правильным. Теперь у него было на это законное право, потому что как ветвь исполнительной власти, глава Карательной службы Артур Хант был обязан подчиниться главному принципу выживания – предатель должен быть мёртв. Немедленно. Ибо Город превыше всего. Город, Канцлер и великий Суприм!

      И в этом не было ничего личного. Бога ради! Он даже не знал этих людей. Но жизни нескольких тысяч других зависели оттого, как хорошо он сделает свою работу прямо сейчас, ведь любой мятежник – это убийца. Поэтому он молча развёл руки в стороны, словно бы в наигранном удивлении, а потом громко проговорил:

      – Все вы обвиняетесь в мятеже и нарушении закона о Лояльности. Сомневаюсь, что среди вас найдётся хоть один, кто скажет, что не осознавал свои действия или был введён в заблуждение. Поэтому, согласно статуту Канцеляриата о безопасности Города, вы признаны виновными в измене и приговорены к смертной казни. В моей власти немедленно привести этот приговор в исполнение, однако я дам вам шанс. Шанс сохранить свою гордость и честь. – Хант обвёл взглядом повернувшиеся к нему лица, а затем медленно сцепил за спиной руки. И каждый вокруг знал, что это значит. – Из этого здания у вас есть два пути. Первый – куском мяса, чтобы стать топливом. Второй – на работы в подземные шахты. Да, жизнь ваша будет короткой и не самой приятной, зато не бессмысленной.

      – Да лучше сдохнуть, чем выплюнуть свои лёгкие во имя вашего режима! – раздался чей-то злобный рык из толпы, и Хант усмехнулся.

      С помощью визоров он без труда нашёл источник глупого звука и чуть склонил голову набок, отчего респиратор в маске издал особо скрежещущий звук. Хант разглядывал бунтаря не дольше пары мгновений, после чего