Сталинградские новеллы. Казбек Туаев

при Сталине или Берии раскрыть рот! А не мешало бы на них исполнить хотя бы один этот «Секретный приказ номер 227». Зато нас тут за дураков держат! Да ещё и этот паршивец перед глазами мелькает – «век свободы не видать», но, видите ли, приказ такой! Шлёпнули бы его сами, да и только! А тут возись с ним, как с малым дитём… Но за неисполнение приказа я точно знаю, что бывает – да я просто-напросто окажусь в положении этого слюнтяя, так что надо его толкать и толкать вперёд.

      Этот румынский парень, я тебе скажу, какой-то хлюпик – всю дорогу капризничает и треплет мне нервы, а они у меня и так на пределе. Весёленькая ситуация, я тебе скажу. То он остановится, как тот упрямый жеребец, и ни шагу вперёд, приходилось стращать его затвором. А то вдруг возьмёт, да и сядет на придорожный камень, и что-то лепечет, мол, никуда я больше не пойду, делай со мной, что хочешь!

      А что я могу с ним сделать, если у меня опять-таки этот поганый приказ – отвести и сдать под роспись? Как вспомню, что мне с этой самой проклятой распиской опять топать назад столько же вёрст – у меня в желудке холодело.

      Я вынужден был тыкать его штыком в спину – он встанет, несколько шагов сделает и опять что-то бубнит на своём. Да я в этот момент не то что на своём, армянском, но и на русском языке не хотел выслушивать всё это, а он мне – на румынском! Представляешь моё положение? Хоть вешайся на первом попавшемся суку, но тут и за версту не найдёшь нормальную ветку.

      Не знаю, что там у Чехова было с терпением, когда он писал всю эту галиматью – пусть уж мне классик простит, но я к этому времени готов был вычеркнуть эту самую степь вообще из карты, до того она мне осточертела. А время-то идёт…

      Понимаешь, я его не только должен доставить до места, но самое главное – вовремя вернуться в свою часть. Сегодня утром, я слышал, что приехал киномеханик, и вечером должны крутить фильмы. И вот теперь из-за этого вот дохляка я должен всё пропустить?! Представляешь, в каком расположении духа я был?

      А тут ещё попалась какая-то речушка. Мы её должны были переходить вброд, так он добрался до середины и начал имитировать бегство, вроде того, или утопление… Тут по колено – он лёг на живот и булькает, хочет утонуть там в гальках. Не знаю, какие фильмы будет показывать вечером этот киношник, но тут у меня своё кино, похлеще любого художественного фильма. Я его еле-еле вытолкал из воды, и тут он начал валяться у меня в ногах, как собачонка, вот этого ещё мне не хватало!

      Я не ожидал этого, да и сам был в каком-то стрессовом состоянии, не знал, что делать и как быть. С меня лил пот градом, я весь дрожал от злости, усталости и ещё от чего-то непонятного, омерзительно-липкого, которое, как мокрая холодная жаба, дёргалось у меня в груди. Вот у меня и не выдержали нервы… и я его…

* * *

      Дальше Арсен не мог говорить, я ждал, и в голове у меня крутились самые разнообразные мысли – и хорошие, и не совсем, и уже совсем плохие.

      Я посмотрел ему в глаза и, так как он продолжал молчать, я спросил:

      – И ты его?..

      Он утвердительно кивнул:

      – А