Простая жизнь. Тори Ким

завтра, – как можно мягче ответила она.

      Весь оставшийся вечер Кейт прокручивала в голове две картины: поразительное преображение Стэна за одно лето и вечерний звонок, оповещающий о том, что она – рассеянная растяпа, забывшая кошелек. Обе мысли ни капельки не радовали, а скорее настораживали. К тому же будет неловко, когда завтра к ней подойдет новый одноклассник, а она даже не знает его имени. В то время как он знает и ее имя, и ее номер телефона, и, судя по всему, ее адрес.

      «Хоть мы и учимся в одном классе, это еще не значит, что мы поладим. Как он вообще запомнил меня в первый же день? Этот всезнающий сыщик уже мне не нравится. И его веселый, дружелюбный тон совсем его не спасает. К черту! Просто заберу завтра свой кошелек, отдам нашедшему то, что попросит, и снова перестану замечать его. Учиться вместе всего год, не так уж это сложно»

      Кейт уснула не в лучшем настроении и с трудом. Она успела проспать лишь несколько минут, как ей показалось, когда дверь в ее комнату с грохотом распахнулась. Кейт испуганно вскочила на кровати. Ее сердце пропустило удар, а потом провалилось в пятки и снова подскочило на свое место. Зажегся свет, и Кейт зажмурилась на минуту, пытаясь привыкнуть к нему. С таким грохотом могли врываться разве что грабители. Хотя нет, не стали бы грабители так шуметь, они бы сделали все тихо и быстро.

      – Какого черта ты спишь? – пробубнил знакомый мужской голос.

      Кейт недовольно глянула на часы, и снова перевела взгляд на своего брата, который расхаживал по комнате, изучающим взглядом скользя по вещам. Кейт тут же вспыхнула; от злости помутнело в глазах.

      – Потому что в час ночи некоторые люди спят, – злобно прохрипела она, плотнее заворачиваясь в одеяло. – Какого черта ты тут делаешь?

      – Мимо проезжал, – непринужденно пожал плечами Эдди и взъерошил и без того лохматые волосы. – Решил зайти, поздороваться. У вас на кухне свет горел. Не спи.

      Парень закончил осмотр комнаты и направился к выходу. С последней фразой он выключил свет, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Кейт вылезла из постели, накинула халат и вышла в кухню, единственную комнату, где горел свет. За столом сидела мама, допивая чай и просматривая какие-то бумаги.

      – Зачем он приходил? – недовольно спросила Кейт.

      – Поздороваться хотел, – безразлично ответила мать.

      – А ты не могла сказать, что я уже сплю? – выдохнула Кейт.

      – Я сказала, – отмахнулась Джордин. – Но ты же не спишь.

      «Дурдом! Парню двадцать пять, а он все еще полный идиот! И, по-моему, с каждым годом лишь хуже.»

      Кейт вернулась в комнату, скрипя зубами. Злость застряла комом в горле. В попытке успокоиться, девушка еще час провалялась в постели, тяжело дыша.

      Странная манера общения кузена Эдди заставляла Кейт давиться возмущением при каждой встрече. Надменность сквозила в каждом его жесте. Усугубляло все его отрицание существования личного пространства окружающих. Годами Кейт тщетно пыталась понять, почему кузен всегда рыскал глазками так, словно выискивал запрещенные вещества, а тон был если