Холмы Мастеров l. Душа Махабира. Юрий Неспящий

Хан…» – Подумала Рюга, прикусила губу изнутри и закрыла глаза.

      Вскоре в залу четверо наг на плечах внесли огромную чашу и поставили ее перед Фином и Рюгой. Троица скомандовала что-то.

      – Они говорят, что мы должны заглянуть в него, – пояснил Фин, после этого его подтолкнули вперед.

      Золотая чаша стояла на уровне груди парня, он видел чистейшую воду в бирюзовом блюде из неизвестного ему камня. В ней отражалась мозаика потолка.

      -Что т-ы-ы-ы в-в-и-д-и-ш-ш-шь? – в один голос вопрошала троица и слегка наклонилась вперед.

      – Я вижу отражение, в-воду… свое лицо… – недоумевая, чего от него хотят, ответил Фин.

      Жестом они приказали подвести Рюгу.

      Парень чуть ли не впервые посмотрел на нее. От девушки разило потом, камерой и железами насекомых. Левое плечо и правая кисть жутко опухли, а обожженная пустыней кожа тут и там начала отслаиваться, – «Тяжело ей досталось, я бы сломался…»

      Рюга подошла к чаше, посмотрела на маски судий, пытаясь найти в них прорези для глаз. Потом заглянула в чашу, наклонилась. Ноздри девушки расширились несколько раз, – «БЕРЁМ!» – решила она и как страус плюхнулась головой в воду. Гон затягивала жидкость быстрее, чем если бы она выливалась из перевернутого кувшина.

      Ошарашенные наги не сразу кинулись ее оттаскивать. С трудом оторвав гона, змеелюды окружили ее горло квадратом лезвий. Девушка улыбалась, по лицу змейками вились мокрые, прилипшие волосы.

      – Да ладно-ладно, загляну я в вашу миску, не шипите так, – сказала Рюга, хватая воздух.

      – Она извиняется и просит прощения! – быстро вмешался Фин.

      Троица шикнула, наги стражи расступились. Рюга подошла, посмотрела в чашу. Сначала ничего, вода успокаивалась, раскачивалась, постепенно находя единую волну. Девушка перевела взгляд на судей и начала говорить.

      – Нич…

      Зеленое свечение прервало ее. В чашке формировалось облачное зеленоватое лицо. Детское, лет пяти, в нелепом, раздвоенном тюрбане, похожем на два завивающихся башмака. Ребенок открыл глаза и пошевелил губами.

      – Слушай меня внутри, – сказал он на чистом языке Холмов Мастеров, Рюга не поняла, что слышит это только она.

      – Что-о-о ты видиш-шь?

      – Они спрашивают, что ты увидела. – перевел Финланд.

      – Воду, какой-то пацан, – сказала девушка и снова посмотрела в чашу, – теперь ничего.

      После того как Фин передал слова, впервые слаженность наг нарушилась, они переглянулись и зашипели в разнобой на непонятном языке. Успокоившись, троица приказала страже подвести ее к ним.

      Рюга, наконец, смогла разглядеть их четче. Маски с лицами мучеников, всё-таки имели отверстия, в которых блестели змеиные глаза. Девушка поняла – судьи вовсе не сидят, а стоят на хвостах, как и их охрана. Они разглядывали гона, затем приказали что-то, один наг-страж подполз ближе и начал копаться у нее в воротнике.

      – Эй, отвали!

      В ее руки впились цепкие когтистые пальцы. Морщась от боли, Рюга утихомирилась. Змеелюд нащупал на ее шее