Не та истинная. Руки прочь от сестренки, чешуйчатый!. Ксения Игоревна Руднева

что оставил напоследок, и насладился ярким вкусом прямиком из детства – его мама любила печь похожие, правда добавляла в них еще мак, так что сейчас для полноты картины ему не доставало хрустящих крупинок.

      Нервозность даже не представившейся девчонки чувствовалась кожей, поэтому он не стал рассиживаться в местечке, явно не соответствующем его предпочтениям, однако мысленную пометку заказать отсюда еще печенья, себе сделал. Тем более, кроме странного поведения работницы, он в чайной ничего такого не заметил. Самому себе Алестер объяснил это тем, что работница просто не привыкла к общению с высокородными посетителями, вряд ли таковые часто забредают в ее заведение. Так что звало его внутрь скорее всего обыкновенное чувство голода и давно знакомый аромат, всколыхнувший детские воспоминания. А в остальном ничего особенного. Может, наведается как-нибудь сюда еще разок для очистки совести, но прямо сейчас в миленькой чайной ему больше делать нечего.

      И он практически ушел, убедив себя, что все в порядке, а странная тяга – показалась, но вдруг услышал звонкий голосок. Как серебряный колокольчик, пощекотал он слух и проник в самое сердце, разлившись там цветочным сиропом. Хозяйкой удивительной трели оказалось само совершенство. Белокурые локоны, будто с картинки столь модных сейчас журналов, личико сердечком, алые губки в форме бантика, но самое потрясающее – бездонные озера чистых наивных глаз. При виде них хотелось только одного – тонуть в их безупречных водах, ловя свое отражение на дне, чтобы хоть на краткий миг соприкоснуться с невероятным чудом. Ничего прекраснее в своей долгой жизни он не встречал, и в тот момент не важен был возраст дивного видения. А есть ли он вообще у неземного создания? Алестер не удивился, если бы узнал, что юная нимфа спустилась к нему с самых небес.

      Все вокруг исчезло, растворилось за ненадобностью, да и могло ли что-то иметь значение, когда свет, исходящий от застывшей на месте девушки, полностью затмил реальность. Кажется, он что-то сказал. А может даже впервые в жизни не удержал свою драконью сущность, потому как девочка испугалась. Он увидел это по резко переменившемуся личику, по дрожащим губам и тонкому хрустальному звону во встревоженном голосочке. Оглушенный внезапной встречей, он не мог разобрать, о чем говорила девочка, но взволнованные интонации различал всем своим существом. Они отдавались неровным стуком его собственного сердца и горечью на языке.

      Алестер, с детства лишенный способности видеть ауры из-за врожденного дефекта, впервые ощутил что-то похожее. Ведь, как известно, дракон определяет свою истинную пару по внезапному сиянию вокруг нее, после встречи с которым жизнь ящера меняется навсегда.

      И Ал готовился все свои дни провести в стылом холоде одиночества, исчерпав весь ресурс надежды, что в нем имелся, пока не влетел в удивительное белокурое создание, как наевшаяся забродивших плодов горгулья – в горный выступ. И он готов был на что угодно поспорить – да хоть всю свою громадную сокровищницу заложить! – что в