Загадка замка Эппл-Гроув. Александра Шервинская

так мы с тётушкой Маргарет, её служанкой Бетси и моей горничной Анитой и поселились в гостевом доме, который за эти годы стал для меня родным. Родительский замок я помнила очень смутно, а пансион, в котором оказалась наряду с другими девочками из аристократических семей, чьих близких унесла «песчаная лихорадка», домом никогда не был. И только в Эппл-Гроув я почувствовала себя… на своём месте, словно всегда знала, что это – мой дом.

      Все эти мысли и воспоминания неспешно проплывали в голове, пока я привычно шагала к замку. За эти годы я точно выяснила: от начала дороги до ворот, ведущих на территорию, ровно две тысячи шагов. Это по хорошей погоде, разумеется. Впрочем, сюда и пройти-то можно только в сухую погоду: в остальное время есть реальный шанс переломать ноги на скользких старых булыжниках.

      Сейчас солнышко светило вовсю, под ногами ничего не хлюпало и не скользило, так что ровно через положенные две тысячи шагов я остановилась перед ажурными коваными воротами, запертыми на солидный замок. Сбоку, за густым кустом шиповника, притаилась небольшая калитка, которой в прежние времена, видимо, пользовались слуги.

      За створками просматривался замковый двор, сейчас густо заросший яркими одуванчиками и какими-то синими цветочками, название которых я никак не могла запомнить.

      Нашарив в кармане ключ, я открыла недовольно скрипнувшую калитку и шагнула на территорию замка. За прошедшие годы я бывала здесь десятки раз и не уставала удивляться непередаваемой красоте серых стен, словно взлетающих в небо, стрельчатых окон, украшенных витражами в изящных переплётах, барельефам в виде растительного орнамента…

      Наверное, когда-то в строительство замка вложили душу, сердце, мечты о большой и дружной семье, которой будет хорошо в этом защищённом от всех напастей доме. Но что-то пошло не так, и вот уже несколько десятилетий в замке никто не жил.

      Я смотрела на выложенное редким золотисто-зелёным эф-риссарским мрамором крыльцо, широкую лестницу в тридцать пять ступеней и пыталась представить себе, как к дому снова начнут подъезжать экипажи, как на солнце опять засияет камень, отреставрированный умелыми руками. Сейчас же мрамор был почти не виден под слоем пыли и невесть откуда налетевших сухих листьев. В огромных вазонах, стоящих по бокам от входной двери и на каждой ступени парадной лестницы, не росло ничего, а ведь когда-то наверняка здесь пышно цвели белые или жёлтые розы, гармонировавшие с золотыми искрами мрамора.

      И почему-то именно сейчас мне до боли в сердце захотелось, чтобы замок снова ожил, чтобы он наполнился голосами и смехом, засиял огнями в окнах и мягким светом фонарей в саду и на аллеях небольшого парка. Туда я тоже несколько раз забредала, но кроме запущенности и неухоженности ничего не обнаружила.

      Потянув на себя тяжеленную дверь, я вошла в огромный холл, пустой и неуютный, и даже солнечный свет, проникавший сюда через огромные окна, казался бледным и каким-то болезненным. Ему не удавалось полностью