1924 год. Наследница. Виктор Тюрин

стали растерянно переглядываться друг с другом.

      – Кроме вас троих кто еще есть?

      – Витька… Ванька… Семка… и Таньки, большая и маленькая, – стал медленно перечислять беспризорник.

      – Леньку забыл, – подсказал ему Живчик.

      – Понял. Девять человек. Возьму на все деньги колбасу и пирожки.

      – Ага, – сразу согласился Степка, после чего тихо добавил: – И хлеба.

      Спустя десять минут я вышел из пивной с двумя большими пакетами и двумя бутылками кваса.

      – Держите.

      – Все, братва, сегодня нажремся от пуза, – с непередаваемым ощущением счастья произнес Живчик, беря пакет.

      Загруженные едой, беспризорники сначала проводили меня до трактира, а затем, сорвавшись с места, с радостными криками помчались к своим друзьям-подружкам.

      Глава 2

      Дом был большой, старой постройки, солидный и величественный, с красивыми фигурными балкончиками. После вчерашнего дня, который полностью посвятил прогулке по Москве, я уже стал немного разбираться в местной архитектуре, поэтому определил его как бывший доходный дом для среднего класса. Теперь он был отдан под коммунальные квартиры трудовому пролетариату, который сначала разделил квартиры на отдельные комнаты фанерными перегородками, а затем и комнаты были разбиты на ущербные кусочки пространства, которые вошли в историю как коммуналки. Я поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Пахло кислой капустой и мокрым бельем. Найдя нужный мне номер квартиры, я обнаружил рядом с дверью кнопку звонка, а под ней прикрепленную картонку с шестью фамилиями и сколько раз им нужно звонить. Найдя нужную фамилию в списке, я быстро четыре раза нажал кнопку звонка и, услышав слабое дребезжанье за дверью, стал ждать. Спустя пару минут дверь распахнулась, и на пороге показался мужчина лет пятидесяти, с животом и приличной лысиной. Почесывая живот, он близоруко прищурился и недоуменно спросил:

      – Вы кто?

      – Я к Гришутиной.

      Лениво-сонное выражение лица мужчины мгновенно изменилось. Оно стало злым.

      – Вы что, гражданин, ослепли, что ли?! К Машке четыре звонка, а не три.

      – Это вы глухой! Я звонил четыре раза.

      – Черт вас разберет, сколько вы звоните! – выкрикнул он и вдруг неожиданно захлопнул перед моим носом дверь.

      «Ну, хамло! Ты у меня схлопочешь!»

      Только я успел нажать один раз на звонок, как дверь сама неожиданно распахнулась. На пороге стояла молодая женщина, державшая за руку девочку лет пяти. На малышке было нарядное желтое платьице, а на голове большой желтый бант. Она подняла на меня глаза:

      – Здравствуйте, дяденька.

      – Здравствуй, красавица, – ответил я, затем спросил у ее матери: – Не подскажете, где мне найти Гришутину?

      – Проходите дальше, ее комната в самом конце коридора. Хотя нет, погодите, она же сейчас на работе.

      – А где находится…

      – Извините, не знаю, – перебила меня женщина. – Что-то с музеем связано. Идем, Танечка.

      Когда они прошли мимо меня, я