Побег из Невериона. Возвращение в Неверион. Сэмюэл Дилэни

тружеником? – подмигнул Горжик. – А может, контрабандистом? Мой человек задержал тебя, когда ты пытался проехать по землям принцессы – спасаясь от таможенников Сарнесса, разумеется. Я хорошо их знаю, и мне они тоже не друзья. Жаль, что ты не признаёшься, могли бы потолковать по-товарищески. В молодежи, будь ты карманник или гончарный подмастерье, я прежде всего ищу честность, но редко, увы, нахожу. Что ж поделаешь, если ты таков, как большинство неверионцев.

      Чертог показался контрабандисту очень высоким, когда он вошел, но этот человек доставал головой до самых стропил.

      – Ты раб своего времени, подобно многим другим, и упрекать тебя за это нельзя. Как и за то, что ты всячески пытаешься в эти времена выжить. Что это у тебя? – Он протянул руку. – Дай посмотрю.

      Контрабандист отступил, прижимая к себе мешок.

      Горжик фыркнул – да-да.

      – Полно тебе, покажи. Куда ты везешь свою контрабанду, на север или на юг? – Горжик подошел, загородив собой свет, и схватил мешок.

      – На юг! Из Колхари в Гарт. Свет еще не видал такого никчемного недотепы, как я, да ты и сам это видишь. Освобождение рабов стоит недешево, понимаю… Ладно, бери.

      Когда великан с мешком в руке повернулся к огню, шрам у него на щеке стал хорошо виден. Его толстые губы сжались.

      – По-твоему, я хочу тебя обокрасть? – Он развязал мешок с прорехой, зашитой недавно крепкой лозой, запустил туда руку и достал маленький черный мячик. Нахмурился, пошарил внутри, достал целую пригоршню. – Ты это везешь на юг?

      Один мячик укатился. Нойед, спрыгнув со стола, подобрал его и вернул в мешок, великан протянул мешок контрабандисту.

      – Забирай и уходи. Прочь, я сказал.

      Контрабандист стал неуклюже завязывать горловину.

      – Я бедный, неудачливый… – Маленький человечек стоял рядом с большим, как его короткая тень. Одного глаза у него точно не было – на его месте зияла впадина, словно ему таким вот мячом в лицо залепили.

      – Хозяин? – прошептал он.

      – Убирайся, пока я не передумал! – гаркнул большой.

      Контрабандист сглотнул, прошел под косым стропилом, откинул занавесь. Солдата, который его привел, больше не было. Он заспешил по коридору, освещенному факелами, стараясь вспомнить дословно разговор с Освободителем и его одноглазым помощником – или маленький Нойед и есть Освободитель, а большой ему помогает?

      А шрам?

      А нехватка глаза?

      Итак, он их видел, верно? Если это, конечно, не игра пламени и не остатки ужаса, испытанного в тумане – который и теперь струился рядом, словно сами здешние стены не из камня строились, а из пара. Можно ли доверять своей памяти? Или чему бы то ни было? Зачем он солгал о том, куда едет, зачем сказал, что немного умеет читать? Маленький говорил большому «хозяин». Сказал ли он хоть одно правдивое слово, во имя безымянных богов? Может, то, что он видел – только обман, порожденный его желаниями, розысками, надеждами?

      Освободитель не разбойник, не душегуб.

      И один из них носит ошейник.

      Но