Кабан. Лина Филимонова

от восторга. Она прижимается ко мне. Я чувствую всю упругую прелесть и все нежное великолепие. Мои губы ползут в декольте… Но я возвращаю их обратно. К медовым, пухлым, мягким и желанным губам.

      Я отстраняюсь от Багиры. Она тяжело дышит. Ее грудь вздымается.

      Она смотрит на меня… мне нравится легкий испуг в ее глазах.

      Раньше я такое видел, только когда сажал на ее плечо паука. Бесстрашная Багира не боится ничего: ни ящериц, ни ужей, ни сушеных тараканов. Ее пугают только живые пауки с шевелящимися лапками.

      Ладно, может, сейчас это не испуг. Просто растярянность от моего внезапного напора. Она мне тоже нравится.

      Мне нравится вообще все. Как она смотрит. Как касается моего плеча кончиками пальцев, когда смеется. Как держит бокал шампанского своими длинными тонкими пальцами… Мля… меня всего сводит судорогой от желания, чтобы она прямо сейчас подержалась за кое-то другое. И чтобы ее губы оказались там же. А мои…

      Так. Спокойно. Вдох-выдох. Не нападаем сразу снова. Держим себя в руках.

      – Классно целуешься, – снисходительно произносит Маруся.

      Тоном училки, которая хвалит прилежного ученика. Ну-ну, давай. Строй из себя строгую доминантку. Мне нравится. Но я-то помню, как твой маленький язычок только что пугливо убегал от моего. И как ты возбужденно дышала, закрыв глаза и обмякнув в моих руках.

      Доминирую тут я. Но ты пока можешь поиграть в училку.

      – Я сейчас целовался, как девчонка, – говорю я.

      – Как это?

      – Аккуратно и нежно. Чтобы не напугать тебя.

      – Вау. Мне очень страшно. Как же ты целуешься по-настоящему?

      – Как мужик, – объясняю я. – Это когда засосал нормально, по-пацански, съел помаду, румяна, тушь…

      Маруся хохочет. А я продолжаю:

      – Это когда облапал все стратегически важные места и, пока доедал тушь, расстегнул лифчик. А потом ты очнулась после поцелуя – а я уже в тебе.

      Когда девушка смеется – это хорошо. Это значит, ты ей нравишься. Маруся над моими словами хохочет так, что вытирает слезы.

      А потом внезапно становится серьезной и произносит:

      – Кабанчик, я тебе не дам.

      – Почему? – задаю я прямой вопрос.

      – Потому.

      – Ты же хочешь меня.

      – Пф-ф-ф!

      – А я не просто перепихнуться предлагаю.

      – И что же ты предлагаешь, мой озабоченный?

      – Я на тебе женюсь.

      Глава 4

      Маруся

      – Паш, ты пьяный?

      – Абсолютно трезв.

      А я? Вроде не пила… Разве что несколько глотков шампанского. Но перед глазами все плывет. Тело бьет мелкая дрожь, с которой я никак не могу справиться. А кончики пальцев не то что покалывает – в них вот уже вечность не прекращается горячая вибрация.

      Потому что это был невероятный поцелуй… Где Кабанчик научился так томно и страстно целоваться?

      И когда он успел отрастить то самое, что так горячо и жадно прижималось к моему бедру, грозя проткнуть насквозь? Там реально нечто аномально огромное! Что никак не вяжется с образом тощего