Времена грёз. Мелисса Альсури

словно рыба, выброшенная из воды. Выть больше не получалось, горло саднило, от плача сбилось дыхание, срывающееся в редкую икоту. Каин постарался обнять меня за плечи и прижать к себе, но вместо этого я в исступлении попыталась отпихнуть его, а когда это не вышло, начала бить кулаками в грудь, чувствуя от этого какое-то особенное садистское удовлетворение.

      – Вы не могли так поступить со мной! Все было хорошо! Все же было хорошо! Как можно было это разрушить?! Вы чудовище! Зачем?! Зачем вы это сделали?!

      – Прошу тебя, прекрати! Успокойся!

      Смотря на сурово сдвинутые брови и недовольный взгляд Каина, я вдруг поняла, что без ребенка мне все равно, что со мной случится. Я могла разнести этот дом к чертовой матери, выбить из некроманта весь его дух, уничтожить всех и вся, кто посмел дотронуться до меня и жестоко убить мое желанное дитя. Если в этом мире есть справедливость, то прямо сейчас должно случиться чудо, и я снова окажусь дома, а все прочее будет лишь дурным сном.

      Я столько старалась, я отстроила свою жизнь заново, после того как меня едва не уничтожили. Мой жених, мой Макс, он наверняка меня ищет, я должна вернуться. Как они посмели навредить мне после всего того, что я пережила?! Я заслужила быть счастливой, так почему сейчас?!

      – Я подержу ее, залей это в рот!

      – Но, сир, она захлебнется…

      – Нет времени нянчиться!

      Я снова ударила Каина, но он ловко поймал мою руку, больно заломив ее у меня за спиной, второй рукой поймал подбородок и надавил на щеки, разжимая челюсть. Горькая, травяная жидкость полилась в рот, заставляя меня замолчать на половине крика и закашляться, давясь лекарством.

      – Нашла из-за чего устраивать истерику.

      Сипло захрипев и едва восстановив дыхание, я ощутила, как потяжелела голова. Тело переставало слушаться, наливаясь свинцом, и с каждой секундой становилось сложнее сопротивляться. Уставший разум затягивало поволокой, постепенно погружая в темноту.

      – Ненавижу…

      – Как у нее вообще голос остался, я думал эти твари лишили ее возможности орать.

      Последнее, что я ощутила, перед тем как окончательно погрузиться в сон, это мягкость постели и затухающая боль, разлившаяся по всему телу. Тихий голос Ньярла что-то говорил мне о новой жизни, о возможностях и силе, но мне было уже плевать. Я погрузилась в странный и тревожный сон.

      СМЕРТЬ

      Близилась ночь.

      Прощальные лучи горящего светила ласкали величественные, пугающие своей высотой стены исполинского Храма, что я рукотворно воздвиг всего пару столетий назад. Алое свечение темного жилистого камня будто выдавало пролитую в просторном главном зале кровь, а блеск, шелковый и влажный, тянул подойти и прикоснуться к сооружению, что своими башенками и удивительными сводами попирало царство богов.

      Я видел это не единожды, но каждый раз завидовал себе. Стоя на крыше, я с упоением смотрел, как шепчет закат и многоокое ночное небо сулит вернуть обманчивое, благостное солнце. Оба они: и свет, и тьма, были богами-близнецами, что обязались помогать,