Клуб пропавших без вести. Александра Байт

участка. Ни памятников, ни помпезных искусственных венков, только тонкая ограда, несколько кустиков рассады с мелкими лиловыми цветочками и старая пластмассовая табличка со скромной надписью: «Аникеев Б. Н. 1946–1987».

      Справа от холмика высились два простых железных креста, у подножия которых я разглядела еще две таблички: «Аникеева Е. А. 1957–2005» и «Аникеева Л. С. 1988–2014». Ни фотографий, ни других указаний на личности этих женщин, только те же мелкие цветочки. Я озадаченно застыла на месте. Первая – наверняка та самая вдова Боба. Выходит, она тоже умерла… А кто тогда вторая? Надо же, совсем еще молоденькая была… Почему же ее жизнь оборвалась так рано?

      Я совсем растерялась. Собственно, а зачем я так упорно ломаю над этим голову? Совершенно очевидно, что меня снова увело от разгадки тайны – если, конечно, эта тайна вообще существовала. Взгляд снова остановился на могиле популярного когда-то певца. Вот нашла я Боба, и что дальше? Я так стремилась сюда, в места, где ему было хорошо при жизни, где он обрел покой после смерти… Теперь, стоя у места его последнего приюта, я почему-то остро чувствовала, что этого красавца, талантливого, не боявшегося творческих экспериментов, умевшего раздуть шум вокруг своей персоны, уже нет на этом свете. Интуиция редко меня подводила, и я, как ни пыталась убедить себя в обратном, в глубине души понимала: Боб ушел навсегда.

      – Добрый день. Приятно видеть у церкви новых людей, – вдруг раздался за моей спиной низкий сочный голос. – Гуляете? Для поклонницы вы слишком молоды.

      Я обернулась, и меня ослепили яркие солнечные лучи, мешая разглядеть дородную темную фигуру. Уловив мое замешательство, незнакомец отодвинулся в сторону, чтобы свет заливал его сбоку, и я охнула: окладистая борода на пол-лица, косматые брови над прищуренными глазами, длинная седая, почти белая шевелюра – вылитый Дед Мороз! Хотя о чем это я? Не далее как полчаса назад я обещала себе покончить со сказками. Наверняка это местный священник – и, как водится, знает всех и каждого в своем приходе. Разумеется, его заинтересовал незнакомый человек, застывший у могил как изваяние.

      – Здравствуйте, отец… – я напрягла память, вспоминая имя на табличке при входе, – …Вениамин, верно? Вы правы, я не успела застать времена его славы. Но мои родители – да, только они никак не могут сойтись во мнении, какой же период его творчества был наиболее удачным.

      – Наверное, последний. Кажется, в нем больше искренности. Хотя мне трудно судить об этом, – с улыбкой заметил он и поинтересовался: – Вы отдыхаете в отеле?

      – Да. – Лгать священнику было совестно, и я добавила: – Пытаюсь отдыхать и работать. И то, и другое получается пока плохо.

      – Не вдохновляют даже наши чудесные места? – мягко усмехнулся он.

      Этот большой косматый человек мгновенно расположил меня к себе, и неудивительно: за долгие годы общения с прихожанами он наверняка стал чутким психологом. Логично пришел на ум совет другого специалиста в области психологии, уже моего