Как я была невестой Фараона. Дневник попаданки. Анна Трефц

пальцем. Он невольно скосил взгляд вниз, на уже опавшее свое все, отрицательно мотнул головой и снова протянул мне руку:

      – Джар! Неб ре э ру! (Идем! У меня сейчас сердце лопнет!)

      Серьезно?! Чувак! У мужчин во всех мирах самомнение бежит впереди паровоза! Блин, я не настолько голодна! Хотя… Тут я с трудом подавила желание покоситься плотоядно на то, что чуть ниже его живота. Господи! Вот же придурок! Я вздохнула, снова потыкала пальцем в свой открытый рот, потом сделала вид что глотаю, погладила себя по животу и внятно проговорила:

      – Ням-ням!

      Нет, ну, это даже карапузу понятно. Однако Ахмес остался в удивлении. Ладно… я поднялась и потащилась за ним по дорожке в надежде, что мы пойдем назад мимо той разодетой жующей толпы, где и мне удастся урвать что-нибудь съестное с разносимых голыми девчонками подносов.

      Но я опять жестоко ошиблась. Как мне показалось, Ахмес намеренно избегал мест скопления людей. И едва попадая на тропинку, ведущую к огромному дворцу, вокруг которого шумело веселье и пиршество, он хватал меня за руку и тащил в противоположную сторону. И снова мы шли чертовски долго. И я уже начала с аппетитом поглядывать на разноцветные, приятно пахнувшие цветы. Я таких никогда раньше не видела. И не пробовала, если уж на то пошло. Теперь я сглатывала обильную слюну каждый раз, когда проходила мимо особенно ароматного кустика. В конце концов, Ахмес втолкнул меня в какую-то лакшери лачугу. В том смысле, что снаружи она выглядела неказистым сараем, зато внутри у нее были стены из шлифованного цветного камня, купель в виде створки раковины, у стены находился большой стол, заставленный разными склянками, у купели стояли удобные диваны с цветными подушками. Он усадил меня на один из них, сам отошел к столу и принялся смешивать что-то с чем-то, ворча как мой дедуля, когда я принесла ему чинить велосипед в разгар знойного дня.

      Спустя долгие минут тридцать, когда я уже отчаялась узнать, зачем меня сюда приволокли, он вернулся с бокалом в руке. Присев передо мной на корточки, он втиснул бокал в мою руку и, заглянув в глаза, проникновенно произнес:

      – Ип-н-на рахет-а-нест! (Выпей из этого кубка!)

      Я посмотрела на него, пытаясь понять, не подмешал ли он мне яду в питье? Он улыбнулся с таким напряжением, что стало очевидно – еще как подмешал. А вот кубок у меня в руках был красивым. Удивительным, прямо скажу. Тонкостенный, из белого камня, на длинной ножке. Чем-то похожий на наш бокал для шампанского. Только матовый с проступающими бурыми прожилками. Я принюхалась. И присмотрелась. Ни вид, ни запах пойла меня не порадовали. Что-то буро-зеленое, с нотками мяты и… еще какого-то травяного сбора. Но трава-то разная бывает. Белена тоже трава, между прочим. А ею папу Гамлета на тот свет отправили.

      Ахмес, видимо, потерял терпение. Он обхватил мою руку с бокалом ладонями и, заглянув в глаза, повторил:

      – Ип-н-на рахет-а-нест!

      И улыбнувшись, добавил:

      – Ням-ням!

      Вот в этом я сомневалась! Ним-ням там и не пахло. И по виду