Смерть обывателям, или Топорная работа. Игорь Москвин

имели отдельный вход с улицы, а внутри зала были наглухо перекрыты барьерами, чтобы зрители верхних мест не могли спуститься вниз и не напугать своим видом богачей.

      Угрюмый сплюнул, неслышно выругался и повернул направо к Фонтанке. Вход был там. Встречался Коська с Николаем Семёновичем в комнате дворника, который по-родственному разрешил племяннику время от времени здесь беседовать с улыбчивым господином.

      Толкнув дверь, Коська увидел, что Власков сидит за столом с дядей Мишей и оба попивают чай. Чиновник для поручений никогда не приходил с пустыми руками, всегда приносил то калачей, то бубликов, то каких-то пирогов, но никогда ни вина, ни водки. Говорил, что голова должна быть светлой, как солнце в дневную пору, и незамутнённой, как вода из родника.

      Несмотря на свои почти сорок лет, Коська побаивался Николая Семёновича, хотя виду никогда не подавал, и сейчас с замиранием сердца улыбнулся:

      – Здравия желаю, Николай Семёнович!

      – Здравствуй, Константин! – произнес Власков и улыбнулся в ответ.

      Дядя Миша сразу же поднялся с табуретки.

      – Пойду я, убирать сегодня много, – будто бы оправдываясь, сказал дворник.

      – Михаил Евграфыч, – ласково сказал Николай Семёнович, – ты бы чай допил, с нами посидел. Не то неудобно получается – пришли два гостя и тебя из твоего же жилья и выставляют.

      – Что вы! – замахал руками дядя Миша. – Я такого в жисть не подумаю, а чай потом допью.

      – Холодный же будет.

      – Ничего, самовар есть, вода есть, щепа есть, значит, и чай горячий будет. – И дворник вышел из своей каморки.

      – Здравствуй, Константин! – ещё раз поздоровался Власков. – Что ты у двери встал? Проходи, в отсутствие дяди ты здесь хозяин. Чаю налить?

      – Благодарствую, – Угрюмый сел на табурет, где ранее сидел дядя, – только в трактире два чайника опустошил.

      – Если так… – чиновник для поручений отодвинул стакан в сторону. – Ну, как поживаешь, Константин?

      – Вашими молитвами, – Угрюмый обеспокоенно посмотрел на Власкова.

      – Ты не таись, говори, как есть.

      Коська как-то сгорбился, на лбу появились глубокие складки, и создалось впечатление, что он и хочет сказать, да что-то мешает.

      – Константин, – нахмурился и сыскной агент, – что стряслось?

      Угрюмый с минуту помедлил. Власков не торопил.

      – Никогда такого со мной не было, – опять умолк, – а вот ныне не могу избавиться от чувства, что кто-то за мной ходит.

      – Ты замечал кого-то?

      – Да вроде бы нет.

      – Ну ты, паря, даёшь. Раньше с тобою такое бывало?

      – В первый раз я себя чувствую не в своей тарелке.

      – Может быть, тебе на время уехать, пока торжества пройдут?

      – Ага, – Коська не стал скрывать своего желания, – ныне самое время свое благосостояние, – он ввернул слово, которое недавно слышал, – улучшить. Столько сюда народу понаедет, – и прикусил язык. Как-никак, но разговаривает