Кошка Белого Графа. Кира Калинина

следует, пощупаешь, а потом скажешь, что тебе разонравилось. А ты, – обратилась старуха к Льету, – дашь им сотню за труды, пусть радуются. С таким женихом негоже у всякой деревенщины свадебный убор шить…

      Я чуть с карниза не свалилась от возмущения. У деревенщины?! Да у нас баронессы платья заказывали! Два раза. И маркиза один раз… чуть не заказала.

      – С таким женихом разориться недолго, – насупился Льет.

      – Это верно, – согласилась старуха. – Мог бы раскошелиться на платьице-то, сделать невесте подарок. Хоть бы в гости пригласил приличия ради. Ты ж ему весточку послал?

      – А как же! Загодя, – кавалер фыркнул. – Едем, мол. Везем будущую супружницу вашу к Свену и Свяне за благословением… Эмка, ты чего?

      Барышня, как бы ее ни звали на самом деле, села столбиком и слушала их разговор, бледнее снега за окном, а потом вдруг заревела в полный голос. Коробочка-игрушка отозвалась поросячьим визгом.

      За этим переполохом было не слышно, что говорят кавалер (если он кавалер, конечно) и таинственная матушка. Вернее, не говорят, а кричат. Когда старуха несильно шлепнула барышню по щеке и та умолкла от неожиданности, голос Льета прогремел, как пушечный залп:

      – Не реви, дура! Все к лучшему!

      Барышня всхлипнула:

      – Куда же к лучшему? Он меня больше не любит!

      – С чего ты взяла?

      – Любил бы, не отдал этому…

      Она опять заплакала. Коробочка, как видно, откликалась только на ее голос, и сейчас разразилась громким кудахтаньем.

      Старуха пересела на диван, обняла барышню и, склонившись к самому ее уху, принялась уговаривать. До меня долетали обрывки слов и фраз:

      – Кто ты сейчас? Никто! А будешь…

      – …он должен жениться, сама знаешь…

      – …ничего не значит…

      – Но он будет с другой! – барышня заливалась слезами, коробочка квакала лягушкой.

      – …одну ночь… ничего, переживешь…

      – …снадобье… сразу понесет…

      – …а будешь замужем…

      – Но я не хочу, чтобы меня касался другой! Я этого не вынесу! – под совиное уханье барышня заломила руки.

      – …и не надо… сварю такое… лишит мужской силы…

      Ого, да тут целый заговор!

      – Правда? Так можно? – опухшее от слез личико просветлело, но сейчас же опять сморщилось. – Она родит ему сына, и он полюбит ее…

      – Не родит! – старуха повысила голос. – А если родит, то девочку, уж я позабочусь. Нашла о чем печалиться.

      – Я отдала ему все, – пискнула барышня, шмыгая носом. – Он обещал любить меня вечно…

      Зловредная коробочка закричала болотной выпью. Так громко и жутко, что я невольно подпрыгнула и заскользила на карнизе, цепляясь за что придется. Сквозь стекло долетел старухин ответ:

      – Он и будет любить тебя вечно, не будь я лучшая в Кайлане ворожея и травница!

      – Цыц, вы обе! – гаркнул мужской голос.

      Я прильнула к щелке.

      Свяна, защити!..

      Льет, грозный, как палач, шел к окну с ножом в руке и смотрел, казалось,