Последняя секунда Вселенной. Алиса Веспер

надеялась, он нашел ее.

      И если я тебя когда-нибудь не встречу, свети, звезда моя, пусть вечным будет свет.

      Они шли дальше. Шли долго, шли весь день. Одни деревья сменялись другими. Шелл говорила с богиней, ведь только сегодня та могла услышать. Только сегодня богиня существовала в мире. Поскольку богиня существует лишь в один день из семи, ей нужно много слушать. А Шелл – много говорить, чтобы ее услышали.

      Шелл чувствовала себя лицемеркой – она не верила в богиню четверга. Кажется. Этого она тоже уже не помнила.

      Зела спросила, что случается с богиней в другие дни. Шелл сказала, что в другие дни ее не существует. Это она знала точно. Зела спросила, существует ли богиня в других мирах, и Шелл задумалась. В других мирах другие календари. Так что где-то еще мог быть другой четверг. Сотни четвергов, тысячи четвергов, миллионы четвергов. И одна богиня. Теперь понятно, почему она не отвечает. Слишком много людей, слишком много молитв.

      Существуешь ли ты в других мирах, спрашивала Шелл, слышишь ли ты людей в других мирах, что это за миры, что это за люди?

      Кто-то говорил, что у нее одиннадцать тысяч с половиной ушей – ровно столько нужно, чтобы услышать всех нуждающихся.

      Сейчас богиня была нужна как никогда. Но она, как обычно, слушала те одиннадцать с половиной тысяч человек, которые нуждались еще больше, чем Шелл. Пусть даже у Шелл и была татуировка с именем богини. А возможно, дело в том, что она забыла, верит она или нет.

      В конце дня они вышли к морю.

      Они стояли над обрывом и смотрели на серо-синее море, на красное солнце, тающее в его глубинах, на фиолетовые облака.

      Еще одна часть пути была пройдена.

      Здесь их дороги с Зелой расходились. Троллиха шла на восток, искать своих настоящих детей. Шелл шла на запад, за тающим солнцем, вдоль обрыва, шла, чтобы найти того, кто поможет.

      Они прощались. Зела кивнула и уже собралась уходить, как Шелл спросила:

      – Что случилось с твоими поддельными детьми?

      – А что происходит с твоей памятью?

      Ответа на этот вопрос Шелл не знала. Зела развернулась и размашисто зашагала прочь.

      Шелл осталась одна. Во всем мире не было никого, кроме нее. Только звезды, море, она и ее проклятье.

      Она несла его с собой, словно самый драгоценный дар.

      Возможно, ее ждет смерть. Возможно, полное забвение. Никто не знал, что именно ее ждет.

      Шелл шла по давно протоптанной тропинке – слева зеленели поля, которым скоро уже желтеть и умирать, а справа обрыв, на стенах которого чайки и топорки[1] вили свои гнезда. На маленьких выщерблинах они рождались, кормили своих птенцов и умирали от старости или от когтей других птиц.

      Справа было море, море, насколько хватало глаз.

      Она шла, шла, шла. Пока море не поднялось к обрыву, пока Шелл не спустилась на берег. И вот она уже шла по гальке, по песку, мимо белых круглых валунов, а рядом в воде плескались странные существа.

      Кто ты, спрашивали одни. Зачем ты пришла сюда, спрашивали другие. Мы разорвем тебя на части, говорили третьи и обнажали

1

Топорóк или топóрик – морская птица рода Тýпики семейства чистиковых.