Ловец кошмаров. Валентин Беляков

осмелел я и сам протянул Уне руку.

      Уж не знаю, у кого было крепче рукопожатие: у неë или у Слэма. Но Ундина не внушала чувство угрозы. То ли дело было в мягких чертах светлобрового лица и открытой улыбке, то ли в спокойных движениях, исполненных плавной грации, как у ламантина в своей стихии.

      – Очень приятно. Для тебя Рин сделала чëрный тоник с лимоном, мятой и пряностями.

      Я поблагодарил, но с некоторым недоверием поглядел на тëмную жидкость в высоком прямом стакане. Пузырьки отчаянно цеплялись за кубики льда, но потом всë же уносились к поверхности, и только некоторым удавалось спрятаться под листочком мяты и не лопнуть.

      – Ну что, за рок? – вскинулся Грифон, произнеся слово «рок» так, будто в нëм минимум три буквы «к».

      – За рок! – хором согласились Кара и Слэм и протянули бокалы к центру стола.

      Я чокнулся со всеми и пришлось пить. Терпкий кисло-сладкий коктейль мне неожиданно понравился. Он был будто «про меня», вместил долгие ночные прогулки в наушниках, и холодные вечера на качелях, темноту и тишину балкона, горькие запахи парфюма, которые остаются надолго после ухода людей и смешиваются в запаховую какофонию… Как Рин это удалось? Может быть, у неë тоже некая форма синестезии? Или просто научилась чувствовать настроение и характер клиентов за время долгой работы в баре? Я свежим взглядом окинул напитки людей, сидевших со мной за одним столом и попытался произвести обратную операцию: по содержимому бокалов, подобранному Рин, угадать что-то об их личности. Но отвлëкся на разглядывание Кары, которая через голову стянула толстовку и закинула ногу на ногу, явно чувствуя себя здесь вольготно, не то что на учëбе.

      Хлопнула входная дверь, и все головы на секунду повернулись к ней.

      – Се-еры-ый! – завопила вдруг Кара, протиснулась мимо меня и быстро протопала к лестнице. Тяжëлые ботинки оставляли рельефные грязные следы, – о, и Радуга с тобой!

      В «Паучий подвал» спустились несколько человек: высокий парень в ярко-жëлтой дутой куртке и с модно зачëсанными серебристо-серыми волосами, девушка в жемчужно-розовом, похожая на пухлое облачко, и ещё человек пять разношëрстного народа. Первых двоих у подножия лестницы обняла Кара и указала на наш столик. Пришлось потесниться.

      – Курт. Или Серый, – представился сероволосый, не ожидая, пока познакомит со мной Кара.

      Под его яркой курткой оказалась чëрная рубашка с красным галстуком, которая отлично подчëркивала его спортивное телосложение. Глаза у него были такие же серые, как у Кары, почти в тон к явно крашеным волосам. Интересно, его поэтому прозвали Серым? Или это производное он имени? Может, всё-таки настоящее имя – Курт? Я решил, что лучше спросить, чем гадать.

      – Не, Курт – это тоже прозвище. В честь Кобейна.

      – Потому что… Восходящая рок-звезда? – предположил я.

      – Если бы! – рассмеялась Кара. – Я этого раздолбая с детства знаю. Лет в десять он на спор выстрелил себе в рот из игрушечного