(не) Любовные отношения. Лана Серова

Из молодого барашка! Ты просто обязан остаться, Вадь. После вчерашней попойки кишки пополоскать, самое то! Я от его жрачки тащусь как тот шланг по огороду.

      Я, не удержавшись, хмыкнул, а Миха приободрился.

      – К тому же потом будут веселые старты. Бухгалтерша наша постаралась. Вспомним молодость.

      – О, в этом я точно пас, – вздернул бровь. – Какие, к черту, веселые старты после вчерашнего?

      – Слушай, – неожиданно перешел на серьезный тон Исаев, и я напрягся. – Я знаю, что ты терпеть не можешь все эти сборища. И я в какой-то степени тебя даже понимаю. Но если ты свалишь, Вадь, я восприму это как…

      Друг замолчал, будто задумавшись. Я же отложил походную сумку и встал напротив него, сложив руки на груди.

      – И как же?

      – Как оскорбление и неуважение к другу.

      Я закатил глаза. Ну хоть так. Пусть думает, что хочу уехать из-за своей интроверсии. И все это не из-за его малышки-сестры, которая, к слову, ни черта уже не малышка. Если Миха узнает, что я пускаю слюни в сторону Златы… как бы друг меня не любил, сестру он любит больше. Это факт.

      – Хрен с тобой, остаюсь! – сдался я, и Миха довольно заулыбался…

      Мы вышли из номера и сразу направились в сторону крытой террасы. Народ тоже потихоньку подтягивался к столам, будто шли на запах. А он реально стоял на всю округу. В стороне от террасы около большого казана колдовал Петрович. Миха на все праздники всегда приглашал этого повара, после того как на одном из корпоративов он испробовал плов в его исполнении.

      – Я такой плов последний раз в Узбекистане ел! – восторгался тогда Исаев.

      И в принципе я был с ним согласен. Готовит Петрович знатно. Вот и сейчас он был весь красный, распаренный от костра. Но было видно, какое наслаждение мужик получает от процесса готовки. Помешивая источающую слюновыделительный аромат шурпу, он что-то весело напевал себе под нос.

      Мы сели за столик, официантка сразу принесла приборы. Народу еще было мало, видимо, с утра пораньше появились самые стойкие. Слушая беззаботный трёп Исаева, я смотрел в сторону озера. В слова Михи не вслушивался, витая в своих мыслях.

      Надо привезти сюда Роберта. Ему тут точно понравится. Представил, как сын бегает по поляне, и будто наяву увидел эту картину.

      – Ты чего это лыбишься? – угрюмо спросил Исаев, вырывая меня из раздумий.

      – Задумался, – отмахиваюсь я.

      – Я тут перед тобой, можно сказать, душу открываю, – насупился Исаев. – А ты…

      – Так о чем ты говорил?

      – К Инессе говорю хочу подкатить. Че думаешь?

      – К нашей бухгалтерше? – удивился я. – Ты ж ее Шапокляк за глаза называл.

      Друг поморщился, будто сожрал лимона. Наклонился через стол ко мне ближе и громким шепотом затараторил.

      – Ну да, было дело. Но это ж все почему, Вадь? Ты видел, она ж вечно вся такая холодная, неприступная. Снежная королева, чтоб ее! Всегда с иголочки, вся такая прилизанная донельзя. А вчера видал ее?

      Я покачал головой. Не заметил вчера Инессу на празднике, хотя я особо и не всматривался