Принцесса-кролик и метка демона. Кира Иствуд

же умеешь превращать только в пепел! – фыркаю я.

      – Нет, я научился ещё кое-чему! Ну скажи, что тебе наколдовать! Скажи! Скажи! – от нетерпения он подпрыгивает на месте. Папа наблюдает за нами, прикрыв один глаз и поглаживая Ири.

      Вздохнув, я, как взрослая, решаю попросить брата то, что ему будет несложно. Пусть порадуется.

      – Наколдуй три огонька!

      – Нее, это слишком просто!

      – Ну тогда четыре!

      – Десять! Я наколдую десять!

      Прежде чем успеваю возразить, брат вытягивает перед собой руки и, закусив язык от усердия, принимается читать заклинание.

      – Дерек, не здесь! – успевает крикнуть папа, но уже поздно.

      И без того горячий воздух раскаляется, и под крышей беседки вспыхивают один, два, пять… десять рыжих огоньков!

      – Получило… – брат не договаривает, потому что в следующий миг огоньки вспыхивают ярче и разлетаются в стороны, как испуганные пчёлы.

      – Ой! – взволнованно восклицает брат, пытаясь вернуть магию под контроль. Папа молниеносно накидывает на нас щиты, чтобы спасти от ожогов. Всучив мне Ири, ловит несколько огоньков голой рукой, развеивая магию. Один врезается в деревянную стойку, но папа успевает потушить уже вспыхнувшее было пламя. С парочкой оставшихся искр справляется брат.

      – Фууух, вроде всех поймали! – вздыхает запыхавшийся Дерек, как вдруг снаружи раздаётся женский визг.

      – Платье! Платье горит! – истошно кричит кто-то.

      Глава 2

      В пяти шагах от беседки испуганно вопит незнакомая женщина. Подол её серебристого платья полыхает огнём.

      – Меня пытаются убить! Убить! – кричит она, крутясь юлой и размахивая руками.

      Мы выскакиваем наружу. Вытянув руку, папа шепчет заклинание. Он – маг огня, и потому пламя на юбке женщины сразу подчиняется ему. Недовольно шипя, оно гаснет. Обгоревшие кусочки ткани пеплом оседают на траве.

      – Кто поссссмел! Какая тварь…

      – Успокойся, Зарина. Огня уже нет, – обрывает истерику женщины папа, жестом показывая прибежавшим на шум охранникам, что ничего не случилось и они свободны.

      – Я этого так проссссто не осссставлю!

      В воздухе пахнет гарью, а на языке вкус горечи. Брат застыл рядом, белый от испуга, не зная, какого наказания ждать. Хоть он и принц, но ещё совсем волчонок, ему только семь лет. Я беру его за руку, чтобы, поддержать. Второй рукой прижимаю к себе сестру-кролика, которая прислушивается к происходящему, навострив длинные белые уши.

      Женщина, которую отец назвал Зариной, поворачивается к нам.

      На вид ей ближе к тридцати, как маме, но мама – добрая и красивая, а эта женщина – уродливая… и злая! Я сразу это вижу – по её тонким неправильным морщинам, по брезгливому выражению губ.

      Зарина высокая и худая как палка, будто совсем ничего не ест. Шея тонкая, черты лица узкие, но при этом от женщины исходит аура опасности, будто у притаившейся в траве змеи. На бледных щеках выступили рваные пятна румянца, жёлтые волосы растрепались, а зрачки вытянулись в острые длинные линии.

      “Анаконда”, –