Хозяйка для оборотня и прочие неприятности. Эми Мун

сверкнули, а на губах расцвела злая усмешка. Даже ей, закаленной периодическим хамством клиентов, становилось не по себе от этого резкого излома губ, который придавал грубым чертам еще больше резкости.

      – Госпоже интересна моя персона?

      – Интересна, – не стала юлить Елизавета.

      Очевидно, такой прямоты Бернард не ожидал. Но скрыл удивление за привычным фырканьем:

      – Польщен.

      – Почему ты попал в рабство?

      ***

      Бернард

      Издевается? Или действительно не знает?

      Ее папаша мог не сказать дочери, откуда взял раба.

      Крошка Эль чрезмерно истерична, и непонятно, как бы она отреагировала на рассказы о кровавой бойне. Возможно, это ее позабавило бы. Или привело в бешенство. Она ненавидела Низших. Но упоминания о ратных делах приводили дуру в состояние ужаса.

      Так что покойный фон Латтимер, скорее всего, умолчал о происхождении живого подарка.

      – Я жду ответа, – нетерпеливо повторила девка. – Как ты попал в рабство?

      – Изволите развлечься рассказом о чужой беде?

      Бернард рассчитывал хоть немного оттянуть болезненный разговор, но никак не ожидал, что девка смутится!

      Фон Латтимер глухо кашлянула и отвернулась.

      – Ладно… Вернемся к этому разговору позже. А сейчас мне нужно прочесть письмо.

      Еще и оправдывается?!

      Бернард с силой потер шею, наблюдая, как девка направляется к выходу.

      Определенно, сегодня очень странный день. И дракона она не испугалась… То есть вначале только. Чуть не свалилась с библиотечного дивана, но когда вбежал слуга, сообщая о прибытии почты, изволила карабкаться на смотровую площадку, чтобы лично принять письмо у смирного, точно овечка, дракона.

      Ящер даже не дернулся, когда фон Латтимер имела дерзость его коснуться.

      А ведь прежде такого не случалось. Хотя, с другой стороны, крошка Эль брезговала погладить зверя. Она вообще ненавидела животных. В том числе и Низших оборотней.

      Спина опять тихонько заныла.

      К дождю шрамы беспокоили сильнее, чем обычно.

      Избавиться бы от оков и одним оборотом свести унизительные метки принадлежности! Но он вынужден пасти разжиревшую корову и тайком мечтать, что однажды получится исполнить клятву крови – убить последнюю из рода фон Латтимер.

      Словно почуяв его мысли, девка резко обернулась.

      – Мне снова нужно в библиотеку! – заявила, прижимая к груди письмо.

      Наверняка не терпится прочесть! Если бы не одно но…

      – Госпожа… – Бернард специально оглядел девицу с головы до ног. – А как же обед? Время утреннего перекуса вы пропустили. И даже не вспомнили об этом.

      ***

      Опять еда!

      Стол заставлен вдвое плотнее прежнего, перед носом исходит паром миска жира – то есть бульона, – а на пригорюнившуюся госпожу направлено не меньше десятка любопытных взглядов.

      Даже лекарь спустился посмотреть.

      Неслыханное дело – избалованная по самое не могу девица воротит нос от «изысканных» яств.

      Но Елизавета