Падшие в небеса. 1997. Ярослав Питерский

сморщенной кожей древнего старика. Нет, это была красивая мужская рука, рука пианиста на пенсии, рука дирижера на заслуженном отдыхе…

      Лидия виновато улыбнулась. Она хотела поздороваться, но Павел Сергеевич ее опередил:

      – Здравствуйте Лидия Петровна! А Вилора нет, – старик гостеприимно отступил назад, приглашая женщину войти в квартиру.

      Лидия засмущалась, виновато улыбнулась, выдавила из себя:

      – Ой! Павел Сергеевич! Простите, не ожидала, я вот, зашла. Вилор ключ мне дал. Мне поговорить с ним срочно надо. А он, скоро придет? – Лидия стояла в нерешительности, не зная сделать ли шаг вперед.

      Старик нежно взял ее за руку. Лидия почувствовала теплоту. Какая горячая кожа на пальцах у этого человека! Клюфт потянул женщину и завел в прихожую. Там заботливо снял у нее с плеча сумочку и повесил на вешалку. Сзади хлопнула дверь, отрезав пути к отступлению. Старик вновь лучезарно улыбнулся и сказал мягким и приятным голосом:

      – Вилор поехал в редакцию. Обещал скоро быть. Меня, вон, просил обед сготовить. Я уж и борщ сварил. И вот сижу прессу читаю. Газеты новые. Много забавного пишут. Да вы Лидия Петровна не стесняйтесь. Проходите, садитесь. А хотите, я вас борщом накормлю? А? Я вкусно борщ готовлю! – старик приобнял Скрябину и повел ее на кухню.

      Лидия не сопротивлялась. Она чувствовала, этот человек к ней относится очень хорошо. От этого старика исходила внутренняя энергия добра!

      Старик, молча, открыл кастрюлю. По кухне пронесся аромат свежее сваренного борща. Клюфт степенным движением налил кушанье в тарелку и подвинул к Лидии. Та засмущалась:

      – Нет, нет. Спасибо конечно. Я просто подожду. Немного. Мне просто действительно очень нужно с ним поговорить. Очень нужно.

      – Ну, нет, так нет. А зря. Мне бы было очень приятно, если бы мои кулинарные способности оценила такая красивая женщина, – дипломатично не принял протеста Клюфт.

      Он отрезал большой кусок белого хлеба и положил его на блюдце. Скрябина сглотнула слюну, ей захотелось, поесть, отведать этого вкусного на вид борща. Лидия взялась за ложку и тихо промурлыкала:

      – Вы мне льстите. Какая я красивая. Простая…

      Павел Сергеевич сел напротив и замахал руками:

      – Ой, нет! Позвольте, с вами не согласится! У моего внука не красивых женщин не бывает. Он ведь натура художественная. А у людей с воображением не бывает что-то или кого-то некрасивого. Хотя, простите! Я так, вот, говорю, о вас, будто о какой-то вещи. Простите великодушно! Я действительно последнее время говорю иногда, что-то лишнее. И не дозволительное!

      – Ну, что вы. Павел Сергеевич! – Лидия с аппетитом хлебала борщ. – Только за одни, вот, ваши извинения и речь вашу, такую необычную, на вас злиться грех. Вы, так красиво говорите.

      – Да, какая, там речь!

      Старик с удовольствием наблюдал, как Скрябина доедает его угощение. Лидия, расправившись с порцией, стесняясь, отодвинула пустую тарелку, вытерла губы салфеткой, весело сказала:

      – Не скажите, ну, кто сейчас говорит: простите великодушно?