Безопасный уровень. Константин Зубов

но ждать еще почти целый час… Можно, конечно, вернуться и предложить переключить канал на эро-шоу из Синего мира… Нет. Завтра.

      Я закрыл дверь как раз вовремя, для того чтобы приглушить крик, раздавшийся из телевизора.

      Сквозь плотную ткань занавесок едва пробивались первые лучи позднего ноябрьского солнца. Я проснулся от холода и посмотрел на часы: до рекламного блока оставалось пять минут. Перекатился на правый бок, думая прижаться к теплому телу супруги, но ее половина кровати пустовала.

      Я закрыл глаза и, натянув одеяло до подбородка, наслаждался последними минутами тишины.

      Потолок включился ровно в 8:00. Счастливые голоса наполнили комнату, они наперебой вещали про растворимые завтраки «Лесуик», их чудесный вкус, бесконечную пользу и простоту приготовления. Все, кроме последнего, было враньем. Я повернулся к объективу. Искусственный интеллект просчитал уровень искренности моей улыбки и дал три балла – совсем не плохо, учитывая раздражающий грохот в ушах и слепящее мелькание картинки.

      Я откинул одеяло и сел. Дрожь пробрала с пяток до плеч, когда ступни коснулись холодного пола. До выполнения утреннего норматива по прослушиванию рекламы оставалось восемнадцать минут. Пора приступать к зарядке!

      Махи руками, наклоны и прыжки дались легко. Приседания труднее, но проще, чем вчера. С отжиманиями дела обстояли хуже всего. Отрывая грудь от пола в двадцатый раз и видя, как капли пота, собравшись в струйку, падают на ламинат, я судорожно пытался вспомнить, кто вообще надоумил меня начать делать упражнения. И не смог. Просто в один из серых октябрьских дней голос в голове прошептал: «Завтра с утра начинай заниматься спортом». И я начал.

      Рекламный блок закончился. Я не доделал отжимание и, кряхтя, поднялся. Настроение улучшилось, и, напевая мелодию из рекламы, я пошел в ванную.

      По результатам утренних процедур десять баллов упали на счет.

      Зайдя на кухню (повезло: сегодня будем рекламировать «Хезуки»), я поприветствовал Иру и Софью. Девочки ожидаемо среагировали на мое появление по-разному. Жена, в белом домашнем халате, уже успела накраситься и явно обрадовалась – ее губы коснулись моей щеки, а рука, к удивлению, хлопнула пониже спины. А вот дочь, едва не уронив стул, резко встала, швырнула ложку в чуть тронутый завтрак и быстрыми шагами направилась к двери.

      – Может, доешь все-таки?

      – Доешь сам, – Софья суетливо надевала куртку, – и не забывай хвалить!

      Дверь за ней захлопнулась.

      Я подошел к окну и отодвинул легкую голубую занавеску. Софья как раз выходила за калитку. Лучи восходящего солнца отражались от ее белой короткой куртки, а ветер развевал длинные русые волосы. Вот тебе и хорошее утро.

      Рука Иры легла мне на плечо.

      – Просто переходный возраст, – голос супруги был тихим.

      – Да, – сказал я так же тихо.

      Мы оба знали, что это неправда.

      – Позавтракаем? – после небольшой паузы уже громче предложила Ира.

      Я обернулся к столу, на котором сиротливо стояла тарелка.

      – Включай.

      Ира