Царица поверженная. Маргарет Джордж

но…

      – Он не женат и не правит миром. Мелкие недостатки! Ладно, притягательность власти ты уже признала, а как насчет наличия брачных уз? – спросил Олимпий.

      – Ясное дело, соперничество разжигает интерес, – криво усмехнулся Мардиан.

      – Не много ли вы на себя берете, обсуждая мое поведение? – не без досады осведомилась я.

      – Это наше увлечение! – фыркнул Мардиан. – Надо же нам чем-то заняться в твое отсутствие.

      – Но теперь я присутствую, и скоро в Александрию прибудет Антоний. Поэтому предлагаю вам обоим попридержать язык.

      Я говорила вполне серьезно, однако только рассмешила Мардиана и Олимпия.

      – Мы-то что, – пробурчал, подавляя смех, Олимпий. – Мы-то помолчим, но вот за народ на рынках я не поручусь.

      После того как мои друзья, все еще посмеиваясь, ушли, я уселась у окна и задумалась, глядя на темнеющее небо над гаванью. Все, что они говорили, звучало вполне справедливо. Тем более некоторые аспекты сложившейся ситуации я и сама для себя не могла объяснить. Политическая целесообразность очевидна: дружба и союз с преемником Цезаря позволят и мне, и Египту в целом чувствовать себя гораздо спокойнее. Однако дружбу и союз можно обеспечить дипломатическими средствами, а не через постель.

      Меня до крайности бесило то, что в постели Антония я испытала величайшее наслаждение. Было бы лучше (неужели?), окажись он человеком скучным, бесцветным, непривлекательным да и никчемным любовником. Тогда бы я, наверное, отбыла домой с превеликой радостью и постаралась забыть о нашей близости, убедившись, что целомудренная жизнь куда полезнее любовных историй, приносящих разочарования.

      Однако разочарования не случилось. Мою уступчивость в первую ночь можно приписать растерянности и неожиданности, но дальше… я хотела этого ничуть не меньше, чем он. А в результате, нельзя не признать, поставила себя в неловкое положение. И это еще мягко сказано.

      От окна повеяло влажным холодом. Я подошла к жаровне, от которой исходило хоть слабое, но тепло, и погрела над ней руки.

      «О Исида, научи меня!» – мысленно твердила я.

      Так или иначе, свершится то, что должно свершиться, и нелепо препятствовать предопределенному. Грядущее сокрыто от взоров смертных, однако ближайшее будущее очевидно: Антоний явится в Александрию, и это произойдет скоро.

      Шторма, возможно, продлятся не одну неделю, и судоходство будет прервано.

      Но Антоний приедет сухопутным путем.

      – Дело сделано, госпожа, – невозмутимо сообщил Мардиан, прибывший ко мне с очередным донесением. – Арсиноя мертва.

      Я сломала печать и прочла о том, как по приказу Антония ее оттащили от главного алтаря храма Артемиды в Эфесе, где она просила убежища, и убили.

      – Убили на ступеньках храма, – сухо и официально произнес Мардиан.

      Я поежилась. Итак, Антоний не забыл о своем обещании, данном между делом, в темноте. С одной стороны, он показал, что держит слово, но с другой – Цезарь не позволил бы себе так легко поддаться на уговоры, он никогда не давал подобных обещаний. Ну что ж, это