Вырай. Триединство. Екатерина Боровикова

лет.

      – Привет, Вернон, – бритоголовая опустилась на стул, стоящий напротив стола шерифа, и насмешливо добавила: – ты же собирался на диету сесть.

      Вернон недовольно скривился и хриплым голосом ответил:

      – В кофе только две ложки мёда. И видишь – в тарелке овощи. Без соуса. Так что отвали.

      – Ну-ну. Молодец. Только я бы ещё и порцию уменьшила. Раз в пять.

      – Я же сказал, отвали! – рыкнул толстяк.

      – Ладно, ладно, – выставила вперёд ладони женщина. – Я тебе новенького привезла. Убил четверых наших. Ну, не сам… там не только он был, но второй сбежал, третью в лабораторию повезли, а их каменный прислужник сейчас возле ворот, и жизни в нём совсем нет. И хочу предупредить. Джо погиб.

      Шериф нахмурился, дожевал и высокомерно спросил:

      – Он нормальный язык понимает?

      – Да.

      – Прекрасно. Вот в чём закавыка, урод. Вы нарушили один из главных законов Манхэттена, то есть, убили четверых граждан города. Один из них даже почётный, что совсем плохо. А значит, ты никогда не сможешь претендовать на получение гражданства. Глория, это было нападение или самозащита?

      – Ну… – сказала осторожно тюремщица, – если честно, самозащита.

      Макс удивился тому, что женщина постаралась быть объективной.

      – Значит, смертная казнь отменяется. – Судя по лицу, шериф расстроился. Следующая фраза это подтвердила: – А жаль. Народ разболтался, особенно неграждане. Было бы неплохо устроить показательные выступления, чтобы градус в обществе снизить. Может, всё-таки нападение оформим?

      – Ты маньяк, Вернон, ты знаешь об этом? – Глория закинула ногу на ногу. – Шеф сказал обязательно упомянуть, что убивать этого… как тебя зовут, кстати?

      Максим решил не откровенничать:

      – Бондарь.

      – Странные у русских имена. Так вот, убивать пока не надо. Машина у них хорошая, и много всяких вещиц непонятных в багажнике и салоне. Со сверхъестественной начинкой. Когда он поймёт, что деваться некуда, всё расскажет и покажет. Особенно, если мы пообещаем, что при хорошем поведении и должном трудолюбии, скажем, лет через двадцать, он сможет претендовать на привилегии неграждан. Гражданином ему всё равно не стать, но хотя бы получит свободу.

      Максим почувствовал, как в груди заворочался гнев. Американцы говорили о нём так, словно его тут не было.

      – Ну, хорошо, – Вернон снова схватил вилку, – значит, он поступает в распоряжение мэрии. Заведи его к Брюсу, пусть клеймо поставит, а потом… погоди-ка. – Шериф покопался в своих складках и достал рацию. – Миссис Перес, приём.

      Спустя несколько секунд рация захрипела и завопила женским голосом.

      – Да, я. Где ты говорила, работников не хватает?

      Максим ни одного слова разобрать не смог, а вот толстяк прекрасно всё понял.

      – Окей, скоро тебе приведут одного. Нет, не негражданин. Новый преступник. Конец связи. Ну, что, Бондарь. Слушай внимательно. – Рация легла на стол. – Своим поведением ты