Пантеон оборотней. Приключения Руднева. Евгения Якушина

догадался Руднев.

      – Да, именно так! Наоборот…

      – В каком смысле?

      – В том смысле, что не Paul рассказал мне о нём, а я ему рассказала.

      Дмитрий Николаевич откинулся на спинку стула, и лицо его приняло крайне скептическое выражение.

      – Хотите сказать, что вам каким-то образом стало известно про похищенный из царской канцелярии документ? – спросил он недоверчиво.

      – А что вас на этот раз смущает? – с вызовом парировала француженка.

      – Откуда вы могли узнать о таком казусе, Шарлотта? Это должна быть крайне засекреченная информация.

      – Даже самая секретная информация иногда отрывается от языка! – фыркнула Атталь.

      – И вы назовёте мне того, у кого сорвался с языка такой секрет?

      – Конечно, назову! – небрежно пожала плечам Шарлотта. – У полковника Уварова. Знаете такого?

      – Фёдор Борисович Уваров? Глава Кавказского окружного интендантского управления? Да, я его знаю.

      Скепсис Руднева сменился напряжённой заинтересованностью, но он не подал вида.

      – При каких же обстоятельствах полковник рассказал вам про документ? – ровно спросил он.

      – On a un intérêt commercial commun (фр. Нас объединяет коммерческий вопрос), – объяснила заводовладелица. – Мои предприятия кое-что поставляют для нужд Кавказского фронта. Естественно, что le contrat (фр. контракт) требует определенной благодарности с моей стороны…

      Цинизм, звучавший в словах женщины, неприятно резанул Рудневу слух, а предположение о характере благодарности неожиданно всколыхнуло в его душе гневно-гадливую эмоцию по отношению к пройдохе-полковнику. Руднев внезапно понял, что окажись Уваров сейчас рядом, он бы с превеликим удовольствием влепил тому оплеуху, а потом с радостью бы принял вызов и пристрелил негодяя.

      Вся эта сумятица чувств в полной мере отразилась на лице Дмитрия Николаевича, и Шарлотта это не только заметила, но абсолютно правильно поняла.

      – Théodore получает от меня не ту плату, о которой вы подумали, – усмехнулась она. – Rembourse féminin (фр. платить по-женски) было бы для этого coquin (фр. мерзавец)… – француженка ткнула вилочкой в кремовую шапку пирожного, – …как вы там говорите?… слишком много масла!

      – Слишком жирно… – подсказал Руднев и не удержался от улыбки, причиной которой была не столько забавно искажённая фигура речи, сколько злорадство, хотя и мелочное по его же собственному пониманию, но пролившееся на душу елеем.

      – Вот именно!.. Я расплачиваюсь с полковником старыми добрыми деньгами. Это устраивает нас обоих.

      – Так как же он вам проболтался?

      – Он не то чтобы проболтался мне. Я подслушала случайно. Théodore явился ко мне за очередным le paiement (фр. платежом). Он очень предусмотрителен, всегда сам назначает время и место и берёт только золотом. Мы пересекаемся исключительно во время приёмов, чтобы наши встречи выглядели commun (фр. обыкновенно). В тот раз он пришёл, когда у меня собралось небольшое le monde (фр. общество). Внезапно ему передали какой-то официальный пакет. Théodore прочитал и очень заволновался. Даже испугался, как мне показалось. Он попросил