Седьмое имя. Николай Иванович Шерстенников

дальних покоях дворца раздался гулкий удар гонга. То правителя извещали, что прибыл гонец с вестью. Царь встрепенулся, стряхнул с себя оцепенение и взошел на возвышение, к трону. Там стоял небольшой гонг. Он ударил в него каменным молоточком. Ответный гул прокатился по тронному залу, проник за двери и возвестил, что царь готов принять гонца…

      Куда шагнешь, ведун?

      Опушки леса не было. Деревья стояли стеной и когда Оламер вышел из-под их сени, оказался на краю обрыва. А под кручей плескался океан. С детства знакомая бесконечная гладь уходила к горизонту, где солнце ныряло в расплавленное золото воды. Лес на обрыве стоял такой же густой, как и в чаще. Даже на отвесной стене кое-где росли кусты. За них Оламер цеплялся, когда начал спускаться к воде. Он очутился в знакомом Прибрежном мире, и сердце радостно колотилось…

      Спустившись к кромке воды, он почуял неладное. Океан, возле которого он вырос, был другим. Оламер чувствовал, что перед ним другая Великая вода. Она наполнена жизнью, мощью, но в ней другое начало…

      Ведун присел на корточки, окунул тыльные стороны ладоней в воду и сосредоточенно замер. Он слушал океан и вопрошал его. Но океан не принял вопроса. Вода откатилась от рук ведуна и обнажила каменистое дно. Оламер всмотрелся в отступающую воду и крикнул ей вдогонку:

      – Я ношу в себе твою тайну, отзовись!

      Но океан молчал. Оламер снова крикнул:

      – Дай мне понять тебя! Я верну твою тайну!

      Но и в этот раз океан промолчал. Отлив обнажал все более широкую полосу дна и Оламер шел следом за водой, в надежде, что сейчас океан покажет ему что-то, что поможет наладить разговор. И не ошибся. Вода откатывалась назад, а в углублениях между мокрых камней, трепыхалась неосторожная рыба, пережидали отлив моллюски… Все это было знакомо Оламеру. Он искал знак, который помог бы понять чужую Великую воду.

      За большим камнем что-то блеснуло. Оламер подошел к валуну и заглянул под него. Пока нагибался, что-то блеснуло снова, но когда наклонился, то ничего не увидел: только мокрая галька дна.

      Он выпрямился и снова начал нагибаться медленно, не сводя глаз с камня. Примерно на середине наклона опять что-то сверкнуло. Оламер замер и присмотрелся к точке на камне, которая сверкала под лучами солнца. Издали ее можно было принять за вкрапление слюды, но он-то знал, что слюдяные блестки не могут вызывать такого сияния. Он заметил сверкавшую точку, наклонился над ней, в надежде рассмотреть ее более подробно. Сверкающий глазок в серой массе камня. Другой бы и внимания не обратил… Но Оламер знал тайну своего океана и надеялся, что подводная жизнь другой Великой воды мало отличается от знакомой ему… Потому и всматривался в сверкающий глазок с особым вниманием. Но искорка погасла, и сейчас он видел только прозрачный кусочек на серой поверхности валуна.

      Он гладил его, пытался через него вниманием проникнуть в камень, но всякий раз натыкался на преграду и отступал. Даже его внимание, не имеющее материальной сущности, не могло проникнуть внутрь каменной глыбы.