Дикарь. (Не) земная страсть. Анастасия Ригерман

останавливаюсь, чтобы отдышаться. Дотянувшись до ручки, дергаю ее снова и снова, не желая признавать, что дверь заперта. Я бы и через окно попробовала сбежать, но не с такой же высоты.

      Хочется кричать от обиды, но я и дышу с трудом. Температура спала, а вот хрипы в груди остались. Растираю лицо ладонями, не желая признавать жуткую реальность. Вот бы сейчас уснуть, и снова проснуться в лесу, или на плоту посреди реки. Лишь бы подальше отсюда.

      Пока я корю себя за излишнюю доверчивость и прочие ошибки, которых могла не совершить, все еще оставаясь свободной, за дверью раздаются чьи-то тяжелые шаги. Они приближаются, и сердце ускоряет ход. Парализованная страхом я замираю, даже боясь представить того, кто решил меня навестить, не то что встретиться с ним лицом к лицу. Об этом жутком месте не даром ходят легенды.

      Вот интересно, на пытки поведут, или сразу на казнь? От такого выбора кружится голова, и я цепляюсь за стену, медленно по ней оседая, пока и вовсе не потеряла сознание.

      – Ну и что это ты здесь забыла? А ну живо в кровать! – злобно гаркает женщина, которую и женщиной-то назовешь с трудом, скорее Гераклом в юбке. Не в меру широкие плечи обтягивает серая униформа, небрежная короткая стрижка, грубые черты лица. Или они такими только кажутся из-за той угрюмой физиономии, которую она состряпала при моем виде.

      Опустив поднос с едой на прикроватную тумбочку, она возвращается ко мне. Небрежно хватает за шиворот, как какого-то котенка, доводит до кровати и запихивает под одеяло.

      – Руку, – громко командует женщина, и я невольно вздрагиваю. Вроде и не делает ничего плохого, но ее движения слишком резкие, и вызывают лишь опасения. – Капельницу-то зачем вытащила? Для тебя же старались.

      – Старались? Для меня? – повторяю за ней будто попугай, пытаясь представить, кто эти милейшие люди.

      – Ну не совсем для тебя. А по приказу генерала, – тут же развеивает она мои сомнения, не скрывая гадкой усмешки.

      Тут я зависаю в шоке, даже не обращая внимания на то, с какой грубостью она засовывает иглу в мою руку, будто нарочно.

      – Даже не спрашивай, зачем ты ему сдалась. Но у меня есть приказ поставить тебя на ноги, и уже через неделю ты перед ним предстанешь. Поэтому договоримся сразу, – резко схватив за волосы, надсмотрщица оттягивает их назад. Чтобы не остаться без скальпа, мне приходится запрокинуть голову. – Еще раз застану у двери, и ты меня долго не забудешь. Ясно?

      Хочется плюнуть ей в лицо, да в моем положении это непозволительная роскошь. Пусть она и солдафон, но какая-никакая женщина. Возможно, и с ней со временем получится наладить контакт. С этой мыслью я стискиваю зубы и, насколько это возможно с оттянутыми волосами, покорно киваю.

      – Ясно.

      Хватка на моем затылке ослабевает, и я наконец могу вернуть голову в исходное положение.

      – Как к вам обращаться?

      – Младший сержант Лесли, – отчеканивает она, уже направляясь к двери. – И чтобы через полчаса поднос был пуст. Не станешь есть сама, запихну силой.

      Такая