Приключения русских в Лондоне. Анна Александрова

3 да тут и остался. Как уж его до Либерии допустили, один Бог ведает, ведь не был он ни церковного сану, ни ученого роду, ни под чьим крылом не значился. А просто нужен был толмач аглицкий, вот его и призвали.

      Алешка сам предложил Томасу себя в подмогу. Томас говорил-то по-русски сносно, только вот писал с ошибками – то буквы напутает, то слово переврет. А как с Алешкой сработались, так дело у них спорко пошло: Томас книгу читает, на русский язык мысль перекладывает, а Лешка ее записывает по всем правилам да канонам. Любо-дорого почитать. Заодно и Алеша языку учился.

      Окромя книг да учения была у Алешеньки еще одна страсть. Тайная, никому не ведомая, но горько-жгучая – царица Мария Федоровна, в девичестве Мария Нагая. С Марусею, как в семье отца ее звали, дружил он сызмальства. Она ему кренделя медовые с хозяйского стола таскала, он ей сказки рассказывал да буквы показывал. Как повзрослел, так томиться по ней стал, имя ее на каждом косяке выцарапывал, за что бывал бит не раз дворовыми людьми. Федор Федорыч только посмеивался, однако же в Москву его вслед за дочерью отправил, знал, что верен будет Алешенька ей всем сердцем.

      «Служи царю верою и правдою, но и царицу не забывай, – говаривал Федор Нагой. – Царь наш батюшка нравом крут, уж в седьмой раз женится, если и Маруся в немилость впадет, то несдобровать ни ей, ни мне… перекусит он нас да выплюнет».

      И Алешенька служил, за Марией приглядывал. Бывало, царь новую книгу запросит, а дядька Епифаний трусит ее в палаты нести, боится не угодить или под горячую руку попасть. Так Алешка всегда сам вызывался. Книгу приносил, царю челом бил и, коли других указов не было, шел восвояси. Где задержится, где заблудится, а нет-нет да повстречает Марию Федоровну, удостоверится, что жива и здорова. Она к нему ласковая всегда, а ему и не надо большего. Только знать, что все у ней хорошо.

      В тот самый день Алеша с Томасом переписывали новую аглицкую книгу, привезенную посланником Федором Писемским из последнего его визита в страну далекую, Томасу родную, а Алешке неведомую.

      Томас, одетый в засаленный и временем побитый английский сюртук в паре с простыми мужицкими штанами (он не особо следил за внешним обликом своим), разложил книгу у окна, сам примостился рядом каким-то невероятным образом – присев на корточки и поджав колени под самые уши. И так, раскачиваясь из стороны в сторону, то бормотал про себя, то громко диктовал Алеше:

      – Fro the Maryage of Kinge Uther unto Kyng Arthure that Ragned Aftir Hym and Ded Many Batayles… от шенитьбы король Ютер до король Артур, что править после… и… как это… много битв сделавший…

      «От свадьбы короля Ютера и до короля Артура, правившего после него и свершившего много битв…» – записывал Алеша.

      Дверь с грохотом отворилась, и в светлицу к ним ввалился огромный детина в стрелецком платье. Томас подпрыгнул от неожиданности, ударился о свод окна и, с досадой потирая макушку, бормотал матерные слова на отборном русском.

      – Толмач аглицкий кто? – спросил увалень. – К царю велено, срочно.

      Томас с Алешкой переглянулись испуганно, но