Последний полицейский. Бен Х. Уинтерс

и быстро соображаю.

      Итак, что мы имеем? Человека, который на работе выглядит в целом бесстрастным, не поднимает головы, не выказывает реакции на грядущее бедствие, кроме одного срыва на Хеллоуин. Потом выясняется, что он скопил полную и всеохватную подборку сведений по астероиду, что он втайне одержим тем, от чего отмахивается на людях.

      Теперь выясняется, что, если верить мужу его сестры, вне офиса он был не только неравнодушен, но и одержим до самозабвения. Такой вполне мог лишить себя жизни.

      «Ох, Питер, – думаю я, – что бы ты, друг, рассказал сам?»

      – А это настроение, депрессия, не облегчалась в последнее время?

      – Ох, нет! Господи, нет, наоборот! Становилось все хуже, начиная с января. С последнего определения.

      Последнее определение. Он говорит об интервью Толкина во вторник третьего января в «Особых репортажах CBS-ньюс». Более полутора миллиардов зрителей по всему миру. Я минуту молчу, слушая, как наверху бодро топает Кайл. Потом решаюсь – какого черта? И, достав из кармана, подаю Эрику Литтлджону маленький белый листок.

      – Что вы можете сказать об этом?

      Я смотрю, как он читает: «Дорогая София».

      – Откуда это?

      – На ваш взгляд, это почерк Питера Зелла?

      – Несомненно. В смысле, мне так кажется. Как я уже говорил…

      – Вы не слишком хорошо его знали.

      – Именно.

      – Он хотел написать вашей жене перед смертью и передумал. Вы не знаете, о чем он мог писать?

      – Ну, напрашивается предположение о письме самоубийцы. Незаконченном. – Он поднимает голову, заглядывает мне в глаза. – Что же еще?

      – Не знаю, – говорю я и, встав, прячу тетрадку. – Большое спасибо, что уделили мне время. И, пожалуйста, предайте Софии, что я еще раз позвоню, чтобы назначить время для разговора.

      Эрик тоже встает, хмурит лоб.

      – Вам все-таки нужно с ней поговорить?

      – Да.

      – Конечно, хорошо, – он со вздохом кивает. – Для нее это испытание. Все это. Но я, конечно, передам.

      Я сажусь в «Импалу», но никуда пока что не еду. Около минуты сижу перед домом, пока Литтлджон не выходит с Кайлом на лужайку, покрытую нетронутым снегом, как глазурью на кремовом пирожном. Нелепый десятилетка в больших, не по росту, зимних сапожках, острые локти рвутся сквозь пухлые рукава непродувайки.

      Глядя на карточку в квартире Зела, я, помнится, думал, что ребенок обычный, средненький. Но теперь я меняю прежнее мнение, увидев его глазами отца: принц танцующим шагом проходит по снегу под утренним солнцем.

* * *

      Отъезжая, я вспоминаю интервью Толкина и представляю Питера Зелла в тот вечер. 3 января, вторник, он уже вернулся с работы, сидит в своей стерильно-серой гостиной и смотрит маленький телевизор.

      2 января астероид 2011GV1, известный как Майя, вышел, наконец, из соединения с Солнцем и снова наблюдается с Земли. Он теперь достаточно близок и ярок, чтобы ученые ясно его рассмотрели, собрали новые данные. Узнали наверняка. Наблюдения лились потоком, компилировались