Рождество с детективом. Татьяна Полякова

ты дала себя уговорить сделать ремонт. У тебя так стильно, комфортно, интеллигентно… И как же хорошо, что ты тут одна хозяйка. Ох, извини, я не то хотела.

      – Ладно, проехали, – махнула рукой Лида.

      Они вернулись в кухню, Мила разлила по рюмкам «на посошок» и вдруг решительно произ- несла:

      – Нет, я хотела, Лида. Пора наконец назвать вещи своими именами. А почему надо ходить на цыпочках перед самим фактом смерти? Иногда это справедливость. Ты все еще живешь, раздавленная потерей, боишься дышать, улыбаться, чтобы не сказали, что ты плохая вдова. У тебя никого нет столько времени. А ты такая симпатичная баба, хоть и ходишь чучелом. Так даже мой Костик сказал, когда ты пришла к нам не в своих «собачьих» штанах, а в нормальном, хоть и стареньком платье. Вот что я тебе скажу, чтобы это засело в твоем мозгу. Если бы Олег не разбился тогда по пьяни, неизвестно, была бы ты сейчас жива. И что еще страшнее: была бы ты вообще в какой-то квартире или бомжевала на улице. Ведь он со дня на день привел бы сюда свою телку. И все это знали. Он открыто с ней жил, везде таскал ее за собой. Потому над тобой измывался. Ты же знаешь, что свою комнату после развода он продал и деньги пропил. Женился на тебе наверняка из-за этой квартиры. Может, эта бабища с морковными волосами у него и до тебя была.

      – Все это возможно, – устало и подавленно сказала Лида. – Только, Мила, зачем нам выстраивать новую историю вместо той, которая закончилась? Скажи мне только одно: мое черное платье тебе на самом деле кажется старым? Я к тому, что считаю его нарядным, надеваю для подписания договоров.

      – Ладно, оно красивое, дурища ты моя дорогая. До слез меня чуть не довела. Давай все же купим тебе новое. Вот прямо завтра.

      Лида стояла у окна и смотрела, как по темному двору от нее уходит подруга: ее дом через дорогу. Кто-то из них захочет – и она вернется. В любое время. Могла ли Лида мечтать когда-то о таком счастье: к ней приходит подруга, и не нужно ни у кого спрашивать разрешения, прятаться с ней в каком-то углу, потом терпеть претензии и насмешки. Кажется, это и было в ее прошлом пару раз: такая попытка самоутверждения, которая приводила только к унижениям и пустоте. Она приводила подругу, а на следующий день не могла смотреть ей в глаза от стыда. Еще один человек узнал, что дома Лида – никто.

      Мила ушла, Лида может перебирать в памяти все минуты их чудесного вечера. Ей не одиноко, она осталась сама с собой. Лида с привычной для себя боязливостью осторожно и старательно обходила жесткие, даже жестокие слова подруги. Не всем дано быть настолько откровенными с другими и собой. Это настоящая смелость, за нее, наверное, судьба и награждает искренностью и уважением других людей. Как Милу. А Лида – слабая, трусливая, не способная ни на решительный поступок, ни даже на честное слово, адресованное себе.