Кровавый рассвет. Натали Альбертовна Якобсон

людей, отвыкавших на жесткой койке от пуховой перины, сейчас дело было в другом. Он помнил, что прочел в скриптории о пророческих снах. Их просто нужно истолковать и ждать, когда они сбудутся. Если найти правильное значение и соотношение всех символов, то можно определить и время исполнения предсказания, и его суть. Правда, толковать сны слишком сложно. Это целая наука.

      К тому же Фердинанд уже знал, что некоторые сны сбываются напрямую. Ему снился реально существующий дьявол. То была не аллегория.

      И хуже всего то, что он чувствовал к этому дьяволу нечто, чего не должен был ощущать.

      Пора замаливать грехи! Он почти вскочил с убогой постели. Где-то завалялся огарок свечи. Зажигая фитиль, он снова видел во вспышке пламени ее лицо. Это называется наваждение. Поддаваться ему нельзя. Нужно каяться, нужно молиться, нужно усиленно гнать от себя навязчивый образ красивого дьявола.

      Фердинанд был уверен в своей стойкости. Он сам должен быть непоколебимым, как камень, чтобы верно послужить своему богу. Ему придется изгнать из сознания все искушения, как бы тяжело это не было.

      Казалось, сами стены что-то шепчут ему, и цветы на потолке ползут, как живые змеи. А еще он до сих пор слышал настойчивое тиканье часов. Он точно знал, что это не те часы, которые показал ему Донателло. Это были совсем не те часы, которые находились в здании их ордена, хоть прислушиваться к ним и было бы более естественно. То были часы вселенной, невидимые, как воздух, но охватившие весь мир.

      Фердинанд двинулся в молельню по своему привычному пути, уверенно минуя сложные лабиринты старого здания. Их монастырь был похож на крепость, доступную лишь для птиц. Арочные окна и высокие потолки манили их. Несмотря на глубокую ночь, Фердинанд всюду слышал шелест крыльев и иногда птичьи писки. Казалось, они складываются в слова.

      – Не ходи! Не ходи! Не ходи! Если б ты знал, что ждет тебя впереди.

      Он знал. Он собирался найти хлыст и причинить себе такую боль, которая навсегда изгонит память о соблазнах из его тела и разума. Лучше всего было бы выколоть ножом себе глаза, чтобы не видеть больше ее лица, не соблазняться им. Но без глаз для выполнения своей миссии он, увы, будет бесполезен. Фердинанд посмотрел на свои руки. Одна рана уже протянулась по ладони полумесяцем. Возможно, сегодня он нанесет себе еще несколько порезов во искупление грехов.

      – Не глупи, красивый парень!

      Неужели это прокаркала ворона, сидевшая на арке окна. Нет, не может быть. Фердинанд весь напрягся в ожидании следующих тревожных слов, но только глаза птицы насмешливо сверкали. И это ее карканье, похожее на смех.

      Свеча погасла в его руках. Ничего, он уже почти у порога молельни, а там свечи полыхают всю ночь. Там среди мраморных колонн легко затеряться и сделать то, что намеревался.

      Фердинанд различил вдруг другие звуки. Всхлипывания, хруст ломающихся костей, свист ударов. Какой-то инстинкт подсказал ему, что лучше спрятаться за колонной. Так было разумнее. Никогда не стоит нарушать чужих обрядов и таинств,