Носорог. Лина Филимонова

плюхнулась к нему на колени.

      – Пусти!

      – Сонь, я тебя не держу. Хотя очень хочется…

      Я вскакиваю. Стою напротив него, у окна. Смотрю на его необычно серьезное лицо.

      – Детка, я очень много думал в последнее время…

      – Не называй меня деткой! – взрываюсь я.

      Почему-то именно это слово становится триггером моей истерики. Он звал меня деткой четыре года назад. Когда я умирала от любви. Когда он казался мне полубогом. И я себе – недостойной плейбейкой. Какой же дурой я тогда была…

      – Соня, – он медленно, как будто пробуя на вкус, произносит мое имя. – В этот раз все будет по-другому.

      – В этот раз не будет ничего, – обрываю его я.

      – Я приехал за тобой, – заявляет Макс. – Я понял, что люблю только тебя. Ты – самое лучшее, что случалось со мной в этой жизни.

      – Пф-ф-ф! – фыркаю я.

      Не верю ему ни на секунду.

      – Я понимаю твое недоверие. Я его заслужил. Но… разве когда-то раньше я предлагал тебе уехать вместе?

      Нет. Никогда раньше он мне этого не предлагал. Хотя я так ждала… Я столько лет на это надеялась!

      Но теперь – нет.

      – Я тебя больше не люблю, – говорю я совершенно спокойно. И добавляю: – Ты опоздал.

      О, как мне приятно произносить эти слова! Сколько раз, рыдая бессонными ночами, я представляла эту сцену!

      Как Макс все осознает, приползает умолять меня – а я посылаю его на…

      – Уходи, – говорю я.

      – Детка…

      – Не называй меня деткой!

      Бесит.

      Я хватаю ближайший букет пионов, распахиваю окно – и вышвыриваю цветы.

      Макс лишь ухмыляется.

      – Уходи! Я не хочу тебя видеть!

      Я хватаю его за руку, сдегиваю с кресла – он не особо сопротивляется. Если бы сопротивлялся, мне было бы непросто его выгнать. Но он сам идет к двери, снова удивляя меня. Он всегда был таким настойчивым! Таким самоуверенным. А теперь… Он изменился.

      – Я вернусь, – говорит Макс, оборачиваясь на пороге.

      – Я тебя не пущу.

      – Соня… мы же с тобой созданы друг для друга. Помнишь, ты сама это говорила?

      – Не помню!

      Не хочу помнить, кокой я была дурой.

      – А помнишь…

      – Я помню, как ты сказал, что я никогда не смогу соответствовать твоему статусу. Что Золушки становятся принцессами только в сказках. А в жизни они остаются на кухне…

      – Сонь, прости меня за это. Я был полным придурком. На меня давили родители. Но сейчас все по-другому…

      – Мне все равно. Уходи.

      Я распахиваю дверь.

      – Знаешь, я очень хочу превратить твою жизнь в сказку, – выдает Макс.

      С таким знакомым специально-романтическим выражением лица…

      – Иди ты в жопу! – не выдерживаю я.

      – Соня! – ошарашенно-возмущенно восклицает он.

      – Да, я грубая плебейка, манерам не обучена. Вали отсюда, пока я не послала тебя еще дальше!

      Осчастливить он меня хочет… Превратить мою жизнь в сказку… Да пошел он в самую жопную жопу! Принц, блин, нашелся.

      Я и без него