Его малышка на миллион. Ирина Ирсс

лопатками, как Слава оказывается совсем рядом со мной.

      – Она ведь отдала деньги, что… – и замолкает тут же, стоит старшему бросить на него предупреждающий взгляд.

      Я слышу, как Слава за моей спиной шумно сглатывает от него.

      – Идите, мелочь, и так домой поди запозднились, мамка будет ругать, – наконец даёт он добро, а сам усмехается мерзко, будто находит смешными собственные же слова.

      На ощупь нахожу руку Славы, он отвечает, сжимаем друг друга, когда начинаем их обходит. А Стас будто и это сразу же подмечает, переводит с сцепленных рук обратно на моё лицо взгляд, пока мы мимо проходим, и провожает ещё, мельком замечаю, как он оборачивается, пока мы не скрываемся за дверью подъездной.

      Мое сердце сходит с ума, как быстро колотится. Вроде всего пять минут, ничего не сделали нам, а в теле несусветная слабость, сколько за это время оно перекачало адреналина. Мы даже не сразу поднимаемся по своим этажам. Ещё минут пять стоим в тамбуре, точно обоим требуется отдышаться, после долгой пробежки.

      Слава спрашивает, в порядке ли я и не нужно ли ещё мне времени, прежде чем разойдёмся, я киваю ему и говорю, чтобы шёл домой, а сама ещё какое-то время стою напротив двери бабы Тани в тишине и пытаюсь привести мысли в порядок. Переварить всё случившиеся, но в голове одна пустота.

      Не думается совсем. Сдаюсь и отталкиваюсь от перил. Тихо дверь открываю, у меня даже ключи от квартиры есть, насколько она мне доверяет, порог переступаю почти бесшумно, но даже минуты не приходит, когда слышатся тяжеловатые шаги.

      – Элеонорочка? Ты?

      Баба Таня оказывается в коридоре в одной длинной сорочке и морщится от света, который сама же включает. Это первый раз, когда прихожу за Леей настолько поздно, никогда не задерживалась, а тут вообще ночь. Конечно, мы договаривались, да и она сама дала мне добро, но стыд никуда не исчезает.

      Он вообще со мной живёт постоянно. Как бы мне хотелось всего этого не испытывать. Домой приходить с желанием, не стеснять никого, не искать деньги ночами, не оправдываться постоянно. Так хочется, что аж душа вся в комочек сжимается, но ненадолго. Даже если приходится расправлять её силой и вытаскивать из себя улыбку, я делаю это искренне, встречая ей бабу Таню.

      – Простите, что так запозднилась, я…

      Баба Таня отмахивается.

      – Бог с тобой, деточка, главное вон, как улыбаешься. Давай проходи.

      – Нет, я сейчас…

      Но она и договорить не даёт.

      – Давай-давай, я тебе уже постелила в зале, мы с Леей в комнате у меня, не будем её уже тревожить, пусть спит, а ты раздевайся да руки мой, а я чайник пока поставлю, – и уже разворачивается, когда неожиданно внимание на пиджак обращает и щурится, точно пробует рассмотреть лучше. – Это чей-то такой солидный? Эль? Ты ж со Славкой вроде гуляла.

      Целых секунд сорок я не нахожу ни одного слова. Господи, как мне перед баб Таней-то теперь оправдаться?

      – Это… это друга Славы, – обманываю, едва слова проталкивая, пока вся пятнами покрываюсь. Как же мне не хочется обманывать ещё и баб Таню, неправильно