Живая ласточка языка. Краткое введение в социолингвистику. Александр Марков

заползла на вазу и застыла. Тем самым оказывается, что внутренняя форма исполняется не в своем появлении, а в своей энергийности, способности довершить оформление социальных отношений – телеология у Зиммеля совпадает с признанием зрелости общества.

      Предвещающая ар-деко фактурность японских ручек, имитирующих, например, плетение из лозы, воспринимается Зиммелем как китч, как знак распада общества на некоторые частные языки. При этом образ ручки служит для Зиммеля метафорой отношения семьи и государства, что можно сказать, государство берет семейного человека как ручку, мобилизуя семью для выполнения государственных задач. Мы можем это распространить на отношение диалекта или жаргона с литературным языком, и говорить уже не о государственных задачах, а языковых задачах.

      Здесь тоже понятно, что семья понимается как место создания ценностей, например, приучения к гигиене и труду, а государство – как место нормирования ценностей, как литературный язык нормирует ценности, где показывают, куда данный труд должен быть направлен. Конечный вывод Зиммеля таков: ручка «наделяет нашу жизнь множеством жизней», иначе говоря, связывает мир повседневного опыта с тем миром, о котором исходя из повседневной рутины, мы даже не подозревали, выводит в большой и необычный мир. Тем самым, и литературный язык, как только вбирает в себя многообразие диалектов, начинает связывать нашу частную деятельность с той открытостью мира, которая только и позволяет увидеть, что наша деятельность имеет какую-то цель. Эссе «Рама картины» по сути о том же, но только там вводится еще дополнительный фактор смены эпох, перехода от средневековья к промышленному капитализму, стандартизирующему узоры, и потому делающим чудесным детство, как мир до стандартизации, мир предельной открытости любому взрослому языку.

      Но для того, чтобы разобраться во влиянии языка на общество, есть ли оно вообще, или мы имеем дело со сложным сооотношением социальных практик и языковых употреблений, нужно разобраться, что значит употреблять язык. Здесь мы должны будем обращаться не только к лингвистам, но и к социологам, психологам и философам, которые только и ставят вопрос, как именно язык становится необходимой частью нашей жизни. Приведу пока только один пример.

      Великий советский психолог Лев Семенович Выготский (1896—1934), о котором мы уже сказали выше, ввел в книге «Мышление и речь» (1934) понятия «психологическое подлежащее», «психологический падеж» и другие, которые он отличал от грамматических подлежащих. С помощью этих понятий он показывал связь между внутренней речью, то есть всегда сжатом и стремительном размышлением, и внешней речью, то есть выражением внутренней речи по правилам данного языка. Выготский показал, что эта связь не есть просто оформление мысли по правилам общепринятого синтаксиса, но она сложнее – это психологическая работа диалога, когда мы, совмещая порывистость внутренней речи