Повести. Марк Шувалов

меня Мимоза, – Что? Поймала тебя на месте преступления? – усмехнулась она, видя, что я несколько опешил.

      – Да, подловила, – признал я.

      – Почему у нее? Можешь открыто спрашивать, я все тебе расскажу сама, – сказала Николь и обняла меня, – Неужели ты думаешь, что я могу что-то скрыть от тебя?

      – Нет, не думаю. Просто не хотел лишний раз тебя расстраивать. Например, когда узнавал всё об Артёме. Но теперь исправлюсь, – улыбнулся я ей. Я ведь и сам много раз говорил ей:

      – Не хочу, чтобы между нами были какие-либо недосказанности или секреты. Ты должна быть со мной абсолютно искренна.

      – Разве я хоть что-то скрываю от тебя? Когда такое было? А вот ты многое мне недоговариваешь. Что, скажешь, не так?

      – Недоговариваю, но только для твоего же спокойствия. Хотя потом все равно все тебе рассказываю. Что еще за подозрения и упреки?

      – Ладно, ладно, не сердись. Я очень ценю твою заботу. Но не считай меня беспомощной во всем.

      – Не считал бы, если бы ты такой не была.

      – Ах так?! Тогда держись, думаешь, не смогу повалить тебя и сесть сверху?

      Так начинались у нас с ней все игры, которые заканчивались только в постели.

      ***9

      Как и обещал, психотерапевт приехал к назначенному сроку в небольшой отель, который я ему указал. Отец в этот раз по моему настоянию оделся неформально.

      – Так ты будешь меньше привлекать внимание, – сказал я ему, и это убедило его.

      Кстати, в этой одежде он даже выглядеть стал моложе. Ведь он всегда следил за весом, ходил в тренажерный зал и правильно питался. Глядя на него сейчас, я даже на мгновенье вспомнил, как он однажды водил меня маленького в океанариум. И держал за руку, что для него являлось почти нарушением правил. «Ты пацан и должен вырасти мужиком, так что нечего нюни распускать и всякие нежности разводить», – обычно говорил он мне. Но именно тогда, в свои восемь лет я понял для себя раз и навсегда, что он не тот сильный и уверенный мужик, за которого себя выдает. Его рука, державшая мою детскую ладонь, сказала мне всё о нём. Она была какой-то слишком уж осторожной, он словно опасался посильнее сдавить кисть моей руки. Я сам тогда покрепче сжал пальцы.

      Сейчас, ожидая его в машине, я раздумывал о том, что рано стал самостоятельным, почувствовав однажды его слабость. Хотя разве сам я не был слаб, когда рядом со мной находилась Николь. Как бы я ни ерепенился и как бы ни хотел выглядеть уверенным в себе, рядом с ней я становился куском мягкой глины, из которого она могла лепить всё, что хотела. Не потому, что была сильной или волевой, наверняка эти качества имелись у нее, но до срока спали глубоко в душе. Я находился в ее полной власти по причине любви, которая поглощала меня всего без остатка.

      На днях я решился-таки и послал Артёму краткий обзор новых, не известных еще на рынке, программных продуктов, которыми мы хотели заниматься. И сегодня он позвонил мне:

      – Макс,