Дневник студента-медика. Дмитрий Березин

Чувствуем какое-то покровительство над ним, ответственность за него, а главное, мы испытываем радость. Радость от новой, пока еще такой маленькой, но уже такой большой жизни. Сейчас же я смотрел на бледного, воскового цвета, абсолютно недвижимого младенца, который лежал на огромном холодном столе из нержавейки. Младенец лежал абсолютно голый, по-лягушачьи раскинув маленькие ножки. От этого мне становилось ещё холоднее и горестнее. Я посмотрел на девчонок. Они как будто ждали моего взгляда:

      – Я не могу! – сказала одна и быстро пошла на улицу.

      Вторая шаткой, но тоже быстрой походкой вышла следом. Мы с Ромкой остались.

      Ребенка вскрыли. Вскрывали его не ножом и не скальпелем, а обычными ножницами. Даже его мягкий череп по швам между костями, где была нежная хрящевая ткань, тоже резали ножницами. От всех его маленьких органов брались кусочки тканей для лабораторных исследований. Причиной смерти выставили диагноз: субтотальная пневмония.

      После вскрытия педиатр сказал:

      – Надо провести конференцию для фельдшеров ФАПов. Чтоб не допускали подобного!

      – Там ФАПа нет, – сказал молчавший до этого Ромка. – Я из этой деревни. И мамашку эту я знаю.

      Мы вышли из морга.

      – Больше не пойду, – сказал Ромка. – Ну его, к черту, этот морг. Так и с ума можно сойти. А ты? Пойдешь?

      Я пожал плечами.

      Отходняк

      Помните те ощущения, когда болит голова и в неё лезут всякие мысли после какого-либо поступка? Типа: «Вот зачем я это сделал? Говорили же мне, чтоб не лез! Больше так не буду!»

      Нет, это не угрызения совести. При угрызениях совести испытываешь стыд за совершённое или не совершённое деяние.

      Но потом, вдруг внезапно для себя осознаешь: «А ведь пока не попробуешь сделать то, о чем уже поздно сожалеть, не откроешь для себя истины, не поймёшь, что и как устроено».

      Ромка, пока мы шли до медучилища после вскрытия младенца, рассказывал про его непутевую мамашку, что-то ещё говорил. А я шагал и думал: «Вот ведь жизнь какой бывает: только начнется и тут же заканчивается. Мог ли младенец за эти двадцать восемь дней успеть понять её, эту самую жизнь. Мог ли он почувствовать любовь к своей непутёвой маме? Потом я стал думать: зачем я вообще пошел на это вскрытие? Зачем? Что я там увидел? Чему я там научился? Да ничему я там не научился! Я, конечно, поразился, хотя нет, я здорово так ужаснулся от увиденного, но с точки зрения анатомии, так необходимой мне для моего будущего, я ничему не научился. Теперь вот ещё и «отходняк» от увиденного. А ещё ведь сам напросился пойти на вскрытие!

      Такой ход моих мыслей, задал мне какую-то неопределенность, и я спросил сам себя: «А что если ещё раз сходить на вскрытие?» И тут же ответил сам себе: «Ну да! Преподаватель меня назначила ответственным за посещение морга, в морге меня запомнили, потому что с синяками там был я один. Так что, в любом случае сейчас меня однокурсники засыплют вопросами, да и Фаине Васильевне ведь тоже надо доложить, что да как прошло…

      Решено. Я снова пойду на вскрытие,