Автобиография одной итальянской семьи. Санто Версаче

среди оборок и кружев, пока мама булавками выправляла силуэты одежды прямо на клиентах.

      На самом деле мама хотела стать врачом. Но ее отец, хоть и революционер, но, видимо, с ограничениями, если речь шла о содействии женской эмансипации, запретил ей учиться дальше после получения школьного аттестата. Он говорил, что женщине не пристало работать рядом с мужчинами, что это «не есть хорошо». Наверное, он сознательно не упоминал о том, сколько стоило в то время обучение на врача, и о том, что он просто не мог себе это позволить. Какова бы ни была причина, а факт тот, что мама решила для себя: она станет портнихой. Этот выбор переписал историю нашей семьи и направил ее в определенное русло, поскольку позволил расцвести таланту Джанни.

      Франку отправили учиться ремеслу к «парижанке», портнихе из Реджо-Калабрии, которая велела так себя называть, потому что училась в Париже. В 1940 году, закончив долгое обучение, мама открыла свое ателье под собственным именем: Франка Оландезе. Живой ум, трудолюбие и виртуозное умение разговаривать с клиентами до самой смерти остались с нею.

      В ней сосуществовали творческая натура, вкус, предпринимательская жилка и врожденное чувство справедливости. После смерти отца мой дядя Раффаэле, мамин брат, захотел облегчить себе жизнь и чуть не поддался модному поветрию и не записался в фашистскую партию. Этого никогда не допускал мой дед и не позволил этого своим детям. Мама запретила Раффаэле даже думать об этом. «Нечего подвергать себя такой опасности», – отрезала она. С Франкой по-другому было нельзя.

      Самая младшая из сестер, она обладала маршальской хваткой и всегда брала на себя командование, действуя исключительно в общих интересах.

      Маленький Джанни ползал среди оборок и кружев, пока мама булавками выправляла силуэты одежды прямо на клиентах.

      Она в любых обстоятельствах бросалась в бой, чтобы защитить нас, детей, поскольку знала нас, как никто другой. Например, когда Джанни еще находился в детском саду при монастыре (монахинь он терпеть не мог и называл «портяночными головами»), маму однажды вызвали туда, и в голосе монахини звучала большая тревога. Если верить монахине, то ребенок чуть ли не с пеленок стал уже сексуальным маньяком. Доказательством его преступной деятельности послужили нарисованные им портреты звезд кинематографа: Софи Лорен, Джины Лоллобриджиды и Сильваны Мангано. На рисунках он одевал актрис в платья собственного изобретения, которые подчеркивали все изгибы и выпуклости их тел, причем ничего не убавлял и не прибавлял. Он объяснил геометрическую концепцию рисунков: каждая из актрис получила оценку размера груди в квадратиках. Грудь Лоллобриджиды оценивалась четырьмя квадратиками, грудь Лорен – пятью, а грудь Мангано – шестью. Метод оценки вполне себе научный. Мама приняла к сведению, монахини успокоились, а мы потом еще долго не могли успокоиться и хохотали от души.

* * *

      Мой отец Антонино, которого все называли просто Нино, остался сиротой в пятнадцать лет. У него было три брата и сестра. Самый старший из братьев,