Совершенство. Кристина Лорен

тем парнем, с которым она постоянно видит Колина рядом – и ее с головой захлестывает волна дикого, радостного возбуждения. Его друг – его зовут Джей, вспоминает она, – симпатичный, немного ниже Колина, но жилистый и с постоянной усмешкой на лице. Его взгляд скользит по ней, мимо и фокусируется на лице Колина, считывая его реакцию на приближение Люси. Потом Джей приподнимается на педалях и уезжает.

      – Эй, – говорит Люси слишком, как ей кажется, тихо, но Колин, вздрогнув, поворачивает голову; его глаза расширяются. Каждый раз, как она закрывает глаза, она видит его лицо, но до сих пор реальность его присутствия ошеломляет ее.

      Он подъезжает поближе – слишком длинные руки и ноги, слишком длинные волосы – и спрыгивает с велосипеда, резко остановив его в нескольких сантиметрах от ее ног. Похоже, на него произвело впечатление то, что она не отступила.

      – Эй, Люси.

      Она сглатывает – ее имя, сказанное его голосом, звучит так интимно, что это застигло ее врасплох.

      – Как можно ездить со сломанной рукой?

      Он пожимает плечами, но в глазах у него разгорается огонек, и она понимает, что это – радость.

      – Да мы тут так, дурака валяем, хотим посмотреть, смогу ли я выйти на трассу на следующей неделе.

      Тянущее чувство в груди, трепет.

      – С одной рукой?

      – Ага. – Он ухмыляется, и вид этих чуть неровных зубов в сочетании с кольцом в нижней губе заставляет ее моргнуть и отвести взгляд, прежде чем она может обдумать его ответ.

      – Ноги у меня в порядке, а рука, чтобы управлять, нужна только одна.

      Она кивает и приглаживает пушистые волосы, лезущие в лицо.

      – Ты что, ходишь за мной?

      Она ожидает, что он смутится или станет оправдываться, но он только хохочет, вытирая лоб рукавом здоровой руки.

      – Я хожу за тобой? – Он переводит взгляд на байк, потом – обратно на нее и подмигивает. – Прямо сейчас – явно нет.

      Она смущается, пытаясь сдержать улыбку.

      – Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

      – Понимаю, – говорит он. – И, думаю, да, есть такое дело.

      Он замолкает, вглядываясь в ее лицо.

      – То есть мы оба знаем, что это так.

      Тут его улыбка становится шире – улыбаются щеки, брови, лоб, все лицо – и, наконец, загораются глаза, так, что ей хочется глядеть на него бесконечно.

      Медленно опускаются длинные ресницы, будто проявляя еще одно изображение. Ей так нравится, как он моргает. Странно, конечно, но ей ужасно хочется спросить, что он видит на обратной стороне век.

      – Почему? – спрашивает она.

      – Почему я за тобой хожу?

      Она кивает, и его улыбка гаснет.

      – Не знаю.

      – Ты смотришь на меня иначе, чем все остальные, – говорит она.

      Он внимательно ее рассматривает, неторопливо, как это делает только он: будто день состоит из тысячи часов, и спешить абсолютно некуда.

      – И как же смотрят на тебя остальные?

      – Никак.

      Он